Василий Боярков - Маньяк и тайна древнего русского клада

– Кроме того, – вдруг вмешался в проводимое разъяснение начальник уголовного розыска, – за истекшие сутки нам удалось с совершенной точностью выяснить, что два убийства, аналогичные по свойству и содержанию, произошли в две тысячи восемнадцатом году на территориях соседних областей, Владимирской и Нижегородской, причём как раз в тот самый момент, когда ты изволил проходить срочную военную службу; тем самым ты сумел создать себе неоспоримое алиби о полной непричастности к обоим похожим случаям.

– Правда? – удивленно и чуть не плача воскликнул Денис, не помнивший себя от радости, что ему вроде бы как совсем безобидно удалось избежать и страшного, и стойкого подозрения (успев немного познакомиться с повсеместно принятой системой доказывания, где улики собирали в том числе и такие люди, как Герман Петрович Карелин, он совсем не исключал потенциальной возможности, что понесет наказание за чудовищное деяние, которого, по сути, не совершал).

– Истинная, – подтвердил Бесстрашный, незримо посмеиваясь в усы, а в душе не без оснований восторгаясь, что ему удалось отстоять очернённого подчиненного и не позволить административной машине перемолоть его словно никчемное, ни к чему не пригодное, существо, – только я не знаю, как ты будешь дальше работать с Карелиным? Может, тебе перебраться в райцентр? Здесь и технических условий побольше, да и сама работа поинтересней.

– Возможно, действительно так будет лучше, – согласился младший оперуполномоченный, на собственной шкуре испытавший деловую безграмотность и преднамеренную предвзятость, прочно укоренившиеся в характере поселкового подполковника, – только вначале мне надо вычислить отъявленного мерзавца, бесцеремонно меня подставившего, а уже потом решать с переводом.

– Хорошо, – на стал настаивать Алексей Николаевич, прекрасно понимавший, какие бури бушуют в характере молодого сотрудника, – я тебя понимаю, только с нынешнего дня ты выходишь из подчинения Карелина и переходишь в мое личное ведение – с руководством я сам «обрешаю» – и находишься в Нерше как бы в командировке. Вечером ежедневно будешь мне делать доклад, какие мероприятия провел за истекшие сутки и какие планируешь на дальнейшие.

Едва он договорил, дверь экспертной лаборатории привычно широко распахнулась, и в помещение вошел все тот же самый сержант, несший службу в качестве помощника дежурного по отделу, и, запыхаясь, промолвил:

– У нас очередное убийство, и опять на территории вашего населённого пункта, – кивнул он на Градова, – так что немедленно собирайтесь на оформление особо тяжкого происшествия.

– Я ночью был в камере… – невольно вздрогнув, вдруг почему-то сразу же уточнил юный оперативник, по телу которого пробежала неприятная дрожь, не предвещавшая ничего благоприятного либо хорошего.

– Мы это знаем, – озадачился и Бесстрашный, еще минуту назад казавшийся неподдельно веселым, и незатейливо, в свойственной ему обычно манере, строго распорядился: – Все, нечего здесь сопли «жевать»; быстро собираемся – и то́тчас на выезд!

На сборы ушло не более десяти минут, и Градов, так и не подкрепившись, прыгнул в прославленный «уазик» начальника уголовного розыска, где уже находился Карелин. Едва нужные люди собрались, разносторонняя троица устремилась осматривать очередное место жестокой, бесчеловечной расправы. К слову сказать, когда Денис запрыгнул на заднее кресло, Герман Петрович, повернулся с переднего сидения и злобно, словно поганый уж, прошипел:

– Даже не надейся, «хитрющий паскудник», я все равно тебя выведу на «чистую воду» и твои бездушные преступления окупятся должной сторицей. Ты, наверное, думаешь: ага, вот вам новый труп, а я в это время спокойненько в камере был. Так знай: я обязательно вычислю твоего второго сообщника и сам лично застегну на ваших руках стальные наручники.

Непримиримое поведение и произнесенные обвинения яснее-ясного давали понять, что поселковый начальник окончательно уверился в навязчивой мысли, что беспощадным маньяком является не кто иной, а именно подчиненный ему сотрудник, и ничто на всем белом свете не смогло бы разубедить его в укоренившемся наваждении. Бесстрашный забирался в машину как раз в тот момент, когда Карелин заканчивал злобную фразу, наполненную непоколебимым, неисчерпаемым убеждением; взглянув на помрачневшего, все больше впадавшего в отчаяние, молодого оперативника, он одарил подполковника неприветливым взглядом и грубо заметил: