Юлия Фалалеева - Рифл шафл

Второй лист был также отодвинут на край стола. Третья схема называлась «Завещание».

В три столбца Зиночка перечислила всех возможных наследников, разделив их на Тусевичей, Борисовых и Цветова с Раисой.

Подумав, приплюсовала Эйдэна.

Наследников получилось восемь человек. При разделе завещанных денег равными долями получается по сто двадцать пять миллионов на душу. А если учесть, что доля покойной Раисы также распределяется между остальными — почти по сто сорок три миллиона…

Вот это масштаб!

Если рукопись не выдумка — Миша с Динкой без пяти минут богачи…

А Тусевичи… Цветов?

Неужели все, с кем она ежедневно общается, имеют такое самообладание и выдержку, ничем не выдавая радости от ожидания миллионов?..

Зиночка глянула на часы — три часа ночи. Но спать совсем не хотелось. Увлечённая составлением схем, она не могла покинуть кабинет.

На четвёртом листе Зинуля никаких рамочек не чертила. Посредине страницы она написала «Вопросы» и поставила жирное двоеточие.

Первым вопросом Зинка обозначила самый животрепещущий: «Почему Миша и Диночка не рассказали ей о наследстве?».

Поборов нахлынувшие эмоции, Зинаида вывела на бумаге второй вопрос: «Зачем нужна Борисову история любви со мной?».

Минут пять она сидела не шелохнувшись. Воспоминания, начиная с первого дня их случайного знакомства, всплыли в её памяти…

Было жаркое лето, и Зиночка уговорила маму дойти с ней до озера.

— Мамуля, пожалуйста, ты посидишь у водички, а я искупаюсь, — уговаривала она.

— Хорошо, доченька, пойдём, прогуляемся, — мама согласилась неожиданно легко. — Только давай возьмём баночку и соберём дикой малины на компот. Поможешь мне?

— Конечно! — обрадовалась Зинка.

Вдоволь наплававшись в теплом озере, Зинуля натянула сарафан прямо поверх мокрого купальника. Отойдя от пляжа, они свернули с протоптанной отдыхающими дорожки и углубились в лес.

Малины в этом году уродилось много.

Рясные, бордовые ягоды были настолько душистыми и сладкими, что они с мамой, быстро насобирав пластиковую баночку, тут же с удовольствием её и ополовинили.

Мама расстраивалась, что захватила с собой слишком маленькую ёмкость.

Переходя от куста к кусту, они очутились на полянке, скрытой от посторонних взоров зарослями деревцев и дикорастущими кустарниками.

Посредине лужайки на покрывале спали двое: мужчина и юная девушка. Рядом лежала вытащенная из чехла фотокамера.

— Пойдём отсюда, — прошептала мама и потянула Зинку за подол сарафана. — Не мешай людям предаваться любовным утехам.

Зинка попятилась и наступила на хрустящую ветку.

Девушка открыла глаза, подняла голову от плеча мужчины, на котором сладко спала, но вместо того, чтобы произнести что-нибудь, принялась тормошить спящего.

Мужчина проснулся, встал и, поправляя задравшуюся майку, поздоровался с незваными собирательницами.

— Вы из коттеджных новостроек? — он широко улыбнулся и протянул оторопевшей Зиночке руку. — Разрешите представиться: Михаил, а это Динка — моя дочь. Она у меня фотограф, вот сопровождал её… Ходили, бродили — натуру выбирали… И умаялись…

Сейчас, восстанавливая в памяти все детали их первой встречи, Зинуля почувствовала противный холодок в груди…

Она вдруг отчётливо вспомнила, что Динка проснулась первой. Именно глухонемая первая почувствовала, что кто-то появился на поляне…

Возможно ли такое?

Гипотетически можно предположить, что это совпадение, а может, её потревожил муравей или комар…

«Где сейчас Ольга Борисова?», — дописала Зинка третий вопрос.

Для Зинки было странным, что в течение нескольких лет, проведённых с Михаилом, она никогда не видела Ольгу.

Получается, что женщина не навещала свою приёмную дочь…

Или всё-таки они встречались?

Но ни Михаил, ни Динка ни разу при ней этого не упоминали.

«Кто такой Клеон Адониди?», — был следующий вопрос.

Подумав ещё немного, Зинка дописала еще несколько подряд:

«Какое отношение к наследникам имеют Синицыны?».

«Кто передал рукопись в издательство?».

«За что убили Марка Израилевича и Лерочку?».

«Зачем родители Ольги лгут о смерти Динки?».

Она уже думала, куда получше спрятать исписанные листы, но снова, положив перед собой последнюю страницу, написала «Цветов» и поставила многоточие.

«Если не удастся докопаться до ответов самой — через пять дней переадресую все вопросы Кольцову», — решила Зина и засунула свои «заметки» в глубокую напольную вазу — абсолютно бесполезную вещь! — подаренную мамуле коллегами на шестидесятилетний юбилей. Однако, посмотрев сверху в «жерло» керамического сосуда, расстроилась: свёрнутые в трубочку белоснежные листы отлично просматривались на дне вазона.