Юлия Фалалеева - Рифл шафл

Запылённый футляр второго «Подольска» выпуска конца девяностых — и уже оснащённый электрическим приводом — виднелся в самом низу. Заваленный коробами с кухонной утварью, перевезённой с маминой квартиры, старыми полками, которые по-хорошему давно следовало выкинуть, пыльными вязанками книг: от полного собрания Ленина до огромных синих томов Большой Советской Энциклопедии и Зинкиных словарей.

От нахлынувших воспоминаний защемило сердце — вспомнилась покойная мама. Все эти книги мама хранила для Зинкиных детей, но так и не дождалась…

— Доченька, ты уж, пожалуйста, постарайся, чтобы моя фотография на памятнике была симпатичной, — шутливо просила она. — А то внуки и правнуки будут приходить на кладбище с бабкой знакомиться, так я перед ними хоть во всей красе покажусь…

Зазвонил телефон, высветившийся номер был незнакомым.

— Да, — произнесла Зинка и громко чихнула. — Слушаю!

— Будьте здоровы, Зинаида Львовна!

Зинка сразу узнала этот безумно нравившейся ей низкий голос Цветова.

— Артемида созналась, что изготавливать реквизит будете вы, — он помолчал. — Мне бы встретиться с вами, я тут накидал рисунок. И будет лучше, если сам объясню.

— Апчхи! — снова непроизвольно вырвалось у Зинки.

— Вы заболели? — голос сделался взволнованным.

— Да нет, — оправдывалась Зинаида. — Я тут, в гараже из коробок и старой мебели пытаюсь швейную машинку вытащить.

— Стойте, не шевелитесь, — неожиданно скомандовал Цветов. — Через пять минут буду.

Не обманул иллюзионист. Зинка ещё не успела оттащить в угол вторую коробку, как он уже заходил в открытую дверь.

«Костюмчик спортивный светло-серый, по всему видно — дорогой», — заметила Зинка. — «Ну, модник, вырядился… Хлам таскать!».

Она шагнула к нему, держа на вытянутых руках пыльную полочку.

Не произнеся ни слова, он перехватил ношу, накрыв Зинкины пальцы своими сухими тёплыми руками. Смотрел хитро. Прищурившись.

Зинка растерялась, почувствовав приятное притяжение к этому малознакомому мужчине. Придя в себя, высвободила руки.

— Ставить куда? — тихо и — как ей показалось? — нежно спросил Свят.

«Ничего себе — «Аватар»! Хорошо, что не хвостами сплелись!», — подумала Зинка. — «Ещё чуть-чуть, и после такого обмена энергией должно последовать чтение мыслей».

— Зинаида Львовна, полку куда нести? — повторил мужчина.

Зинка неопределённо махнула в сторону свободной стены.

— Понятно… — проговорил Свят и двинулся в указанном направлении.

— Вы мне покажите, где наш «клад зарыт», и я уж как-нибудь сам…

Пробравшись до места вслед за хозяйкой, он сначала остановил взгляд на бабушкиной машинке. Перевёл восторженно-удивлённый взор на Зинаиду.

— Мадам! Вы действительно хотели эту тяжесть одна тащить? Вы, случайно, в цирке с силовыми номерами выступать не пробовали?

Зиночка от души рассмеялась и, покачнувшись на попавшей под ноги отломанной ножке табурета, потеряла равновесие. Отклонилась назад и непроизвольно прижалась спиной к Святу.

«Поцелуй меня!», — чуть не выкрикнула Зинка, вдохнув во всю глубину своих лёгких его горьковато-свежий запах.

Цветов сделал шаг в сторону.

— У нас в семье тоже была машинка наподобие этой, только гораздо древнее. Представляешь… — он не заметил, как перешёл на «ты». — Тысяча восемьсот семьдесят седьмого года… Прабабкино приданное.

— Через сто пять лет я родилась, — зачем-то сказала Зиночка.

Цветов словно не услышал. Он обошёл Зинку, шагнул к машинке и надавил ногой на решётку привода.

— Во времена Мао Цзэдуна в Китае была поговорка, которая характеризовала благополучие семьи: «Три крутящихся, один говорящий». Догадалась, что делало китайцев счастливыми во времена Великого Кормчего?

— Нет, — словно под наркозом, с трудом шевеля языком, произнесла Зина.

Она не могла усмирить нахлынувшее возбуждение и сейчас бесстыдно рассматривала Цветова.

Тонкий мягкий трикотаж обтягивал широкие плечи. Капюшон, расположившись между лопатками, подрагивал, когда Свят то засовывал, то вынимал из карманов свои красивые руки с натянутыми до локтей рукавами.

Зинка опустила взгляд ниже, любуясь скульптурными ногами и узкими бёдрами.

Усилием воли подняла глаза, но тёмно-каштановый затылок и смуглая сильная шея с полоской золотой цепочкой волновали ничуть не меньше.

— Это означало то, что в семье есть часы, швейная машинка, радио и велосипед, — словно издалека донёсся голос Свята. — Правда, смешно?