Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

У барьера ожидало пять или шесть человек. Ле План увидел толстого мужчину в костюме из саржи, в теннисных туфлях, надетых на босу ногу, и в грязной панаме, прикрывающей лысину. На сломанном носе белела длинная полоска пластыря.

Барней Кохилл вышел вперед. Они пожали друг другу руки. Затем Кохилл поспешил взять из рук Ле Плана чемоданчик.

— Как прошел полет? — вежливо поинтересовался он.

Но Морис Ле План не ответил. Он просто не в состоянии был что-либо произнести. Никакого свертка у Кохилла он не заметил. Но, может быть, он вынул бриллианты из несессерчика? Нет, нечего льстить себя пустой надеждой.

— У меня здесь машина,— сказал Кохилл.— Поедем в город?

— Нет... нет... Зайдем лучше в бар, здесь. Я возвращаюсь в Париж следующим рейсом.

— Ну что ж, тогда о’кей. Пожалуйста, проходите сюда.

Он пошел вперед. Морис Ле План плелся за ним. Он уже увидел ответ в глазах Кохилла. В них были страх и желание всячески умилостивить Ле Плана.

Бар был маленький и тихий. Пилот и штурман завтракали в другом конце бара. Завтрак состоял из кофе и сладких сухариков — обычный завтрак для жителей острова. Они быстро переговаривались с барменом на одном из диалектов испанского.

— Что вы желаете? — спросил Барней Кохилл, бросая панаму на стойку бара.

— Кофе.

Пока Кохилл заказывал, Морис Ле План закурил, наконец, сигарету, которая все еще торчала у него во рту. Теперь он чувствовал себя увереннее. Он все понял. Недаром он посредник. Наступило время торговаться. Нужно соблюдать максимальное спокойствие.

— Может быть, заказать стаканчик чего-нибудь к кофе?— спросил Кохилл.— Например, коньяк?

— Это отнюдь не визит вежливости,— сказал Ле План.

— О! — Кохилл в смятении взглянул на своего гостя. Лицо Ле Плана абсолютно ничего не выражало, оно напоминало Кохиллу лица продавцов лотерейных билетов у входа в парижское метро. Лицо, механически глядящее на прохожих, механически предлагающее купить их товар. Но что они при этом думали — на лице невозможно было прочитать. Да это и не нужно.

—-Где посылка, Нора?

— Я хочу вам все объяснить,— начал Кохилл, почесывая свою красную толстую шею — Вчера вечером, когда я звонил вам, вернулась невеста. Она привезла с собой подарок. Но потом получилась неувязка. Она вдруг стала говорить, что потеряла его.

Он остановился, чтобы перевести дух, наблюдая за Ле Планом. Но Ле План ничего не произнес. Он положил дымящуюся сигарету рядом с блюдцем и отхлебнул черного кофе.

— Я хочу, чтобы вы правильно поняли,— продолжал Кохилл.— Я здесь совершенно ни при чем. Даю вам честное слово, жених, я был абсолютно уверен, что сегодня утром принесу вам подарок. Я до полуночи разыскивал эту девчонку. Я не мог уснуть. Никогда в моей жизни...

— Значит, подарок у нее,— перебил его Ле План.— И теперь она заявляет, что потеряла его. Конечно, она его не потеряла.

— Да, я тоже так думаю. Как она могла его потерять? Невозможно быть такой беспечной, чтобы потерять сверток в триста тысяч долларов. Она клянется, что никто у нее его не крал. Но уверяю Вас, жених, я не верю ей. Не беспокойтесь.

«В ближайшие дни будь осторожен в выборе друзей»,— печально вспомнил Ле План предсказание гороскопа. Какой смысл таился за словами этой жирной свиньи? Ле План полагал, что он отгадал этот смысл: Кохилл боялся репрессий. Если дело повернется плохо, он хотел Кеннера и его жену сделать козлами отпущения. Он хотел сыграть роль посредника: я, мол, здесь ни при чем. «Но я не собираюсь умирать за тебя, мой толстомордый дружок,— мрачно думал Ле План.— Если ты на это надеешься, то жестоко ошибаешься. Вообще-то я мирный человек, но, когда надо, могу постоять за себя».

— Ну и что же вы предлагаете? — спросил он.

— Конечно, вы не сможете взять посылку и улететь следующим рейсом. Это исключено. Но не беспокойтесь — я вам ее привезу.

«Гороскоп говорит: „Если в рискованном деле наметится неуверенность, действуй быстро, чтобы избежать серьезных неприятностей. Я должен его предупредить. Это не детская игра. Это может оказаться очень опасным». Ле План сказал:

— Моя организация всегда стремится избегать каких бы то ни было неприятностей. Но если они возникают, у нас есть специальные люди, в чью обязанность входит ликвидация этих неприятностей. Вам ясна моя мысль?

— Да, конечно, мне все ясно. Послушайте, я хочу, чтобы вы поняли одно: все это дело не имеет ко мне никакого отношения, понимаете? Никакого!

Ле План взглянул на покрывшееся испариной жирное лицо своего врага и улыбнулся.