Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

Инспектор Дюран казался очень бледным. Когда я закончил рассказ, в комнате надолго установилась тишина.

— И убийца убрал Галана,—нарушил молчание инспектор. — Только теперь я окончательно пришел в себя.

— Да, это просто, не так ли? — заметил я.— Но как Галан попал Туда, я не представляю. В последний раз я видел его в. комнате, где он натравил на меня своих апашей. Может быть....

— Разрешите пожать вашу руку, молодой человек,— шагнул ко мне инспектор Дюран.

— -Да, это неплохая работа, Джефф,— сказал Бенколин.— И этот нож... Мы все дураки, господа. Нам надо поблагодарить мадемуазель Огюстен за то, что она рассказала нам.

Он внимательно посмотрел на нее, и Мари твердо выдержала его взгляд.

— Я обязана вам, мсье, за прошлую ночь, —холодно произнесла она.— Я надеюсь, вы примете мой анализ преступления

Бенколин нахмурился.

— Видите ли, мадемуазель, я не уверен, что сумею полностью встать на вашу точку зрения. Мы посмотрим. Тем временем...

— Вы видели труп? — спросил я.— Его закололи ножом из восковой фигуры?

— Да. И убийца не позаботился о том, чтобы скрыть отпечатки пальцев. Это совершенно необыкновенное дело, Джефф. Спасибо тебе и мадемуазель Огюстен, теперь нам известны многие детали дела, в том числе и смерти Одетты Дюшен. Итак, Этьен Галан умер! Теперь он никогда не рассчитается со мной.

— Но что он делал за этим искусственным окном? Вот этого я никак не могу понять.

— Ну, это-то совершенно ясно. Ты же знаешь, что за стеной, позади фигур, есть лестница. Она проходит по всей галерее ужасов.

— Ты имеешь в виду то место, где ты бродил с фонарем?

— Да,— Бенколин кивнул.— Убийца заколол Галана где-то на лестнице, когда тот не ожидал нападения. Он упал, но у него хватило сил добраться до этого окна в поисках выхода. Но ему не повезло, и вместо выхода он угодил в группу Марата. Когда мы приехали, он был уже мертв.

— А убийца? Тот же, кто убил мадемуазель Мартель?

— Несомненно. А теперь... Дюран!

— Да, мсье.

— Возьмите четырех человек и отправляйтесь в клуб. Если будет необходимо, взломайте дверь.

Инспектор повернулся к Бенколину и улыбнулся.

— Что тогда?

Сначала попробуйте слезоточивый газ, а если не поможет — используйте оружие. Но не думаю, что они будут сопротивляться. Никого не арестовывайте. Обыщите весь дом. Если найдете мадемуазель Прево, приведите ее сюда.

— Могу я попросить вас сделать все так, чтобы не причинять беспокойства гостям? — спросила Мари Огюстен.

— Боюсь, мадемуазель, что определенный элемент беспокойства неизбежен,— улыбнулся Бенколин.— Во всяком случае, Дюран, осмотрите всех гостей при выходе. Слуг задержите. Мадемуазель Прево, возможно, все еще в комнате номер восемнадцать. Вот и все. Идите и действуйте побыстрее.

Дюран отсалютовал и вышел с четырьмя полицейскими, остальных он отправил на улицу.

Наступила тишина. Я испытывал блаженство: теперь дело близилось к концу, я сидел в удобном кресле, горел камин, я немного выпил, рядом находился друг. Он уставился в пол и задумчиво постукивал тросточкой по ноге. Мари Огюстен, с обнаженными плечами, с какой-то цинично-жалобной усмешкой вязала. Потрескивали дрова в камине и дружелюбно тикали часы...

Потом я вспомнил о старом Огюстене. Его серая фланелевая рубашка висела на нем до пят. Он выглядел до абсурдности нелепым в этой обстановке.

— Прикрой плечи, Мари,— тихо проскрипел он.— Ты замерзнешь.

Казалось, она еле сдерживается от смеха. Но отец ее был очень серьезен.

— Что ты волнуешься, папа? Теперь же все всем известно.

Он поглядел на нас.

— Да, да, конечно, Мари. Теперь все в порядке. Я буду защищать тебя. Ты должна доверять своему старому отцу. .

— Хорошо, папа. Но тебе лучше лечь в постель.

— Ты всегда пытаешься уложить меня в постель, дорогая! А я не хочу! Я останусь, чтобы защищать тебя. Да, да!

Бенколин медленно снял шляпу, положил ее на стол и посмотрел на старого Огюстена. Что-то в его взгляде привлекло мое внимание.

— Мсье,— спросил он,— вы очень любите свою дочь, не так ли?

Он говорил лениво, но Мари Огюстен схватила отца за руку, призывая его молчать.

— Что вы имеете в виду? — резко спросила она.

— Ну, вы правы,— произнес старик.— Он прав, Мари. Отпусти мою руку. Я...

И что бы она ни сделала, вы будете ее защищать, так ведь?

— Да, конечно. Почему вы спрашиваете?

Бенколин опустил голову.

— Все это понятно,— сказал он.— Я не знаю, но иногда люди становятся сумасшедшими. Я чувствую...— Он потер лоб и хотел продолжить, но Мари перебила его.