Эд Макбейн: Людоед, который объелся

Голос его оставался насмешливым, и я понял, что он знает о каждом моем шаге. Видимо, в компании у него были осведомители. Теперь он знал, что я заинтересовался делом.

– Продолжайте, продолжайте! – сказал я.

– Я подумал, что вам понадобится не больше суток, чтобы заинтересоваться этим делом. Ведь компенсацию вы получили мизерную, – прокудахтал он. – Вы ведь узнали эту красотку, не правда ли? Вы очень хорошо держались, когда я показал вам ее фото, но вы были поражены еще тогда, когда я описал вам ее внешность.

– Согласен, – отозвался я. – Мы с ней где-то встречались. Только мне трудно вспомнить, где именно. Ведь у меня было много таких куколок.

– Да, конечно. – Я и не рассчитывал, что вы сразу все вспомните.

– Вы, должно быть, можете помочь мне вспомнить это?

– Несомненно. Иначе я не позвонил бы вам. У меня есть небольшое деловое предложение. Возможно, оно вас заинтересует.

– Что ж, валяйте выкладывайте! Посмотрим, что за предложение. Может быть, вам лучше ко мне приехать?

Он задумался.

– Я жду звонка. Если я уйду, то рискую пропустить его. Может быть, лучше вам ко мне приехать?

– Пусть будет по-вашему. Давайте адрес.

Он продиктовал мне его.

– Я буду у вас через два часа, – сказал я и повесил трубку.

Мне пришлось долго ждать автобуса, и я прибыл в Хьюстон только в начале десятого.

Ночь была тихая, над городом висела большая туча, по тротуару барабанил дождь.

Я вышел из автовокзала и подозвал такси. Поездка на такси заняла у меня около десяти минут.

Улица была глухая, безлюдная. Шофер остановился перед двухэтажным кирпичным зданием. В вестибюле тускло светила лампочка. Я расплатился и вышел из машины. Двое мужчин стояли под фонарем у бара и что-то оживленно обсуждали. Кроме них на улице никого не было. Я позвонил. Через несколько секунд электрический замок сработал, дверь открылась, я вошел и поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Из квартир неслись звуки телевизионной передачи. Я нашел квартиру 308 и нажал звонок. Дверь открылась мгновенно. Сделав знак головой, но не сказав при этом ни слова, Пурвис пригласил меня войти и закрыл дверь.

Мы прошли в маленькую гостиную. Напротив двери находилось окно, полностью закрытое опущенной шторой. Слева была открыта дверь в спальню, а справа, точно напротив, – дверь в маленькую столовую.

Несколько репродукций, вроде тех, что висят в приемной у врача, украшали стену. Над столом были приколоты фотографии балерин с их автографами. У окна стоял роскошный приемник. На фоне дешевой мебели он выглядел как тысячедолларовая банкнота на подносе добровольных пожертвований Армии Спасения. Из приемника лились звуки классической музыки. В комнате было очень душно несмотря на включенный вентилятор.

– Садитесь, Харлан, – сказал Пурвис, указывая мне на старый диван. Он выключил приемник и тяжело уселся в кресло.

– Сильфиды, – пробормотал он.

– Ну, что вы можете мне предложить? – спросил я.

– Кеннон сшиб вас преднамеренно, – небрежно проговорил он, закуривая сигарету. – Надеюсь, что и вы уже успели прийти к этому выводу?

– Угу. Во всяком случае, такая мысль уже появилась в моей голове. Но мне кажется, что он собирался спровадить на тот свет только ее.

– А мне думается – обоих.

Я вспомнил ее там, на берегу озера, и понял, что Пурвис прав. Но я ничего ему не сказал – раскрывать карты было рано.

– Что навело вас на мысль, что это не несчастный случай, а убийство? – спросил я. – Ведь, по всем данным, это была обычная автомобильная катастрофа.

Он пожал плечами.

– Можно назвать это шестым чувством, если это не звучит слишком громко. В сущности, я даже не знаю, что это такое, но когда годами занимаешься подобными делами, появляется какой-то нюх, что ли. Когда просматриваешь дела, всегда наталкиваешься на какую-то деталь, которая заставляет задуматься. В вашем случае это была рана на голове Кеннона.

– Но ведь он мчался со скоростью сто двадцать километров в час. Перевернуться на такой скорости – дело очень рискованное. Тут без синяков не обойдешься.

– Разумеется. Но его нашли сидящим за рулем. И на теле – в том числе и на лице – были лишь незначительные ранения. А голова проломлена каким-то тяжелым предметом. Обо что же он так стукнулся? О приборную доску? Но ока была внизу, у него на коленях. Правда, крыша над головой была искривлена и почти касалась его волос, но. она не могла быть причиной такой раны.