Эд Макбейн - Людоед, который объелся

– Ну, а плохих колов у меня тут хоть пруд пруди, – сказал он вслух.

– Берт вовсе не плохой коп, – заметил Карелла.

Он стоял у стола Бирнса, заваленного бумагами, и прислушивался к первым весенним звукам, доносившимся с улицы. Мысли его были заняты пятилетней девчушкой Анной Сакс.

– Дерьмо, вот он что, – возразил Бирнс. – Ну да, я отлично помню все, что с ним случилось. Но люди и раньше умирали, Стив! Их и прежде убивали, а если ты настоящий мужчина, то приходится привыкнуть к этому и не вести себя так, будто все кругом в этом виноваты. Никто из нас не повинен в смерти его подружки! Это святая истина, и лично мне чертовски надоело, что меня считают виноватым.

– Но он вовсе не винит тебя в этом, нет! И никого из нас не винит.

– Да он весь свет считает виноватым, а это еще хуже! Сегодня утром он поскандалил с Мейером, потому что тот поднял трубку у него на столе. Понимаешь, этот чертов телефон зазвонил, ну, и вместо того, чтобы идти через всю комнату к своему столу, Мейер поднял трубку ближайшего аппарата, как раз на столе Клинта, и Клинг сразу же затеял свару. Сам понимаешь, такие отношения в отделе, где люди работают бок о бок, совершенно немыслимы, Стив! Я собираюсь просить, чтобы его перевели отсюда.

– Это будет самое худшее для него.

– Зато это будет самое лучшее для всего отдела!

– Не думаю.

– Никто не спрашивает твоего мнения, – сказал Бирнс сухо.

– Тогда какого дьявола ты велел мне явиться к тебе?

– Неужели тебе не понятно, что я имею в виду? – произнес Бирнс.

Он резко поднялся и начал шагать возле забранного решеткой окна. Бирнс был крупный мужчина, и его скупые движения скрывали огромную энергию могучего тела. Мускулистый, круглоголовый, с маленькими, глубоко посаженными голубыми глазками на изрезанном морщинами лице, он резкими шагами бегал по комнате и кричал:

– Неужели ты не видишь, какой он причиняет вред?.. Даже мы с тобой не в состоянии пускаться с ним в душеспасительные беседы без того, чтобы не взвыть от злости! Именно это меня и беспокоит, именно поэтому я и хочу убрать его отсюда!

– Но ведь тебе не приходит в голову выбросить хорошие часы только потому, что они стали отставать, – возразил Карелла.

– Пожалуйста, уволь меня от своих дурацких сравнений, – рассердился Бирнс. – У меня тут полицейское управление, а не часовая мастерская.

– Ты хотел сказать «метафор», – поправил его Карелла.

– Все равно, черт побери! Я собираюсь завтра же позвонить шефу и попросить его перевести отсюда Клинга. Вот и все!

– Куда перевести?

– Что значит «куда»? Мне-то какое дело? Перевести отсюда, и все тут!

– Но все-таки, куда? В другое управление, где все вокруг будут для него чужие и он будет еще больше действовать им на нервы, чем нам?

– А, так ты и сам, наконец, признаешь это!

– Что Берг действует мне на нервы? Да, разумеется, действует.

– И положение нисколько не улучшается, Стив, ты и сам это хороню понимаешь! Наоборот, с каждым днем становится все хуже! Да и вообще, какого дьявола я тут что-то доказываю? Я перевожу его, и дело с концом!

Бирнс энергично тряхнул головой и снова тяжело плюхнулся на стул, глядя на Кареллу с ребяческим вызовом.

Карелла вздохнул. Он не отдыхал уже почти пятьдесят часов и смертельно устал. Он появился в управлении в 8.45 в четверг и весь день работал, просматривая кипу дел, которые накопились за март. Ему удалось подремать часов шесть на кушетке в арестантской, но в семь утра в пятницу его разбудил вызов в отделение по борьбе с поджогами, поскольку они получили сигнал из Сайт-Сайда и подозревали, что там не обычный пожар, а поджог. Он вернулся в управление в полдень и нашел на своем столе записку, в которой содержалось четыре телефонных сообщения. К тому времени, когда он кончил звонить по всем четырем номерам, а один из них принадлежал помощнику медэксперта, который целый час растолковывал ему подробности токсикологического анализа содержимого желудка гончей собаки, в котором обнаружили яд, – а это уже седьмой такой пес, отравленный за истекшую неделю, – к тому времени часы на стене показывали 13.30. Карелла послал рассыльного принести ему перекусить, но, прежде чем тот принес заказанное, Стиву пришлось выехать на Одиннадцатую Северную улицу, откуда поступило сообщение о краже со взломом. Вернулся он в управление только в половине шестого, переключил свой телефон на ворчащего Клинта и снова спустился в арестантскую, чтобы поспать часок-другой. В одиннадцать вечера в пятницу все управление патрулировало по улицам, что входило в профилактическую программу полиции. Рейд закончился только в 5 часов утра в субботу.