Эд Макбейн - Людоед, который объелся

– И хорошо сделала.

– Ее убили сегодня ночью, правда? – спросила Анна.

– Да.

В комнате воцарилось молчание. Снаружи до слуха Кареллы доносились приглушенные голоса. Разговаривали полицейский медэксперт и фотограф. Апрельская муха билась в оконное стекло. Карелла посмотрел в приподнятое лицо девочки.

– Ты была здесь этой ночью? – спросил он.

– Да.

– Где?

– Здесь. В этой комнате. В моей комнате.

Она погладила куклу по щеке, взглянула на Кареллу и спросила:

– Что такое близнецы?

– Это когда двое детей появляются на свет одновременно.

– А-а!

Она все еще смотрела на него, но в глазах ее не было слез. Широко распахнутые, они казались темными на бледном личике. Наконец она сказала:

– Это сделал тот человек.

– Какой человек?

– Тот, который был у нее.

– У кого?

– У мамы. Тот мужчина, который был у нее в комнате.

– Кто это был? Ты его видела?

– Нет. Я играла в этой комнате с Болтуньей, когда он пришел.

– Болтунья – это твоя подружка?

– Болтунья – моя кукла, – девочка подняла свою куклу и хихикнула.

А Кареллу вдруг захлестнуло горячее желание схватить ее на руки, тесло прижать к себе и сказать, что нет на свете ничего похожего на остро отточенную сталь и внезапную смерть.

– Когда это было, родная? – спросил он. – Ты не знаешь, в котором это было часу?

– Не знаю, – ответила она и вздохнула. – Я умею узнавать только когда двенадцать часов и когда семь, и все…

– А скажи, темно было в это время или еще нет?

– Да, это было после ужина.

– Этот человек пришел сюда после ужина?

– Да.

– Твоя мама знала этого человека?

О, да. Она смеялась и была сначала очень веселая, когда он пришел.

– А потом что случилось?

– Я не знаю. – Анна снова вздохнула. – Я была здесь, играла с куклой.

Она снова замолчала. Вдруг слезы выступили у нее на глазах. Лицо ее оставалось неподвижным, губы не дрожали, черты не исказились. Просто слезы наполнили глаза и побежали по щекам. Она сидела неподвижно, как изваяние, и беззвучно плакала.

Карелла беспомощно стоял перед ней – сильный мужчина, который внезапно почувствовал себя слабым и неумелым перед молчаливым взрывом горя. Он протянул девочке свой носовой платок. Она молча взяла его и высморкалась, но глаз вытирать не стала. Вернула платок и сказала:

– Спасибо…

Слезы по-прежнему бесконечным потоком струились по ее лицу, маленькие руки были крепко стиснуты на груди у куклы.

– Он бил ее, – сказала она. – Мне было слышно, как она кричала. Но я боялась туда войти, и я… я стала притворяться, что ничего не слышу. А потом… потом я правда больше ничего не слышала. Я просто разговаривала с Болтуньей все время, и все. Так, чтобы не слышать, что он делал с ней в той комнате.

– Хорошо, дорогая, – сказал Карелла.

Он сделал знак полицейскому, стоявшему в дверях. Когда тот подошел, Стив спросил шепотом:

– Ее отец здесь? Его известили?

– Черт, я не знаю…

Полицейский повернулся и крикнул:

– Кто знает, сообщили мужу или нет?

Коп из отдела уголовных преступлений оторвался от своей записной. книжки и сказал:

– Он в Аризоне. Они уже три года, как разведены.

Лейтенант Питер Бирнс обычно был терпим и терпелив, но в последнее время Берт Клинт определенно действовал ему на нервы. И хотя, будучи терпимым и терпеливым человеком, Бирнс понимал, что у Клинта есть оправдание, все же общение с ним от этого не делалось более приятным.

Бирнс считал, что психология – немаловажный фактор в работе полиции, поскольку именно психология, помогает вам осознать, что в мире нет негодяев, а есть только неуравновешенные люди. Психология предлагает понимание людей, а не их осуждение. Да, это было стоящее оружие – эта психология, но только до тех пор, пока какой-нибудь дешевый воришка не лягнет тебя ногой в пах в один прекрасный день или вечер. Когда же это случается, то трудно представить себе этого воришку в качестве заблудшей души, у которой было тяжелое детство.

Точно так же, хотя Бирнс очень хорошо понимал, какая травма объясняет теперешнее поведение Клинта, ему было с каждым днем все труднее и труднее относиться к нему иначе, нежели к копу, который чересчур занят собой, черт его побери!

– Я хочу перевести его отсюда, – сказал Бирнс Карелле в то утро.

– Почему?

– Потому что он разлагающе действует на весь отдел, вот почему, – ответил Бирнс.

Ему не хотелось ни с кем обсуждать этот вопрос, да и не привык он спрашивать совета, если уж сам что-либо твердо решил. Но дело тут было в том, что его решение весьма далеко от окончательного, черт бы его побрал! Он симпатизировал Клинту раньше, но теперь Клинт ему вовсе не нравился. Бирнс считал его хорошим копом, но теперь он больше им не был.