Сара Парецки - Смертельный удар

А когда бы я уставала, какая-то другая личность шла бы, пошатываясь, на распухших ногах, в ванную, чтобы подставить свою голову под струю холодной воды. Она осуществляла бы за меня телефонные звонки, выполняла бы мои поручения, терпела бы отвратительные лишения ради меня. И если бы у меня появилось время, я любезно поблагодарила бы ее…

Но так как подобный самоотверженный двойник отсутствовал, я запросила свою службу ответа. Один раз звонил мистер Контрерас. Мюррей Райерсон оставил семь сообщений, одно выразительнее другого. Я не хотела говорить с ним. Никогда. Но со временем он мог понадобиться мне, и я решила тут же покончить с этим. Я застала его на совещании в городском управлении, где он и выпустил весь свой пар.

— Я уже имел с тобой дело, Варшавски. Ты не можешь рассчитывать на помощь прессы, не раскрыв определенных вещей со своей стороны. Борьба в Южном Чикаго стара как мир: У электронщиков это уже было. Я выручу тебя, если ты пообещаешь, что дашь мне эксклюзив.

— Заруби себе на носу, — грубо ответила я, — на этот раз ты не выяснил для меня ничего. Ты перехватил у меня инициативу, а вернул мне ноль. Я привела тебя к финишу, а теперь ты кипятком писаешь. Единственная причина, по которой я вообще звоню тебе, так это стремление сохранить связи на будущее, ибо, поверь, я не слишком заинтересована в разговоре с тобой в данный момент.

Мюррей начал орать, но его чутье истинного газетчика победило. Он притормозил и стал задавать вопросы. Я подумала было, не описать ли ему полуночное путешествие по туманной, едко смердящей Кэлумет или свое страшное состояние души, наступившее после разговора с Куртисом Чигуэллом. Но я не хотела оправдываться перед Мюрреем Райерсоном. Вместо этого я сообщила ему все, что рассказала полиции, дополнив это ярким описанием схватки у котлов с растворителем. Он хотел отправить фотографа на «Ксерксес» и чтобы я показала, где стояла, а потом Долго негодовал по поводу моего отказа.

— Ты — долбаный вампир, Райерсон, — сказала я. — Ты принадлежишь к тому типу ребят, которые спрашивают у жертв катастрофы, что они чувствовали, когда увидели, что их мужья и дети погибли. Я не собираюсь снова тащиться на завод, даже если бы мне дали за это Нобелевскую премию. Чем скорее я забуду это место, тем счастливее буду.

— Хорошо, святая Виктория, иди накорми голодных и обогрей больных. — Он хлопнул трубку.

Все еще ощущая тяжесть в голове, я пошла на кухню и приготовила кофе. Рядом с кофейником Лотти оставила записку, написанную ее тонким четким почерком: она выключила телефон до того, как ушла, но звонили Мюррей и Мэллори. О Мюррее я уже знала, а у Бобби хватило милосердия не гоняться за мной, оставив одно сообщение. Я подозревала, что тут вмешался Мак-Гоннигал, и была ему благодарна.

Я пошарила в холодильнике, но не заинтересовалась никакой диетической пищей Лотти. В конце концов я уселась за кухонный стол, попивая кофе. Сидя на кухне, я позвонила Фредерику Манхейму:

— Мистер Манхейм, это Варшавски, детектив, которая приходила к вам несколько недель назад по поводу Джоя Пановски и Стива Ферраро.

— Я помню вас, мисс Варшавски. Помню все, что связано с этими мужчинами. Был весьма огорчен, прочитав о нападении на вас на прошлой неделе. Это как-то связано с «Ксерксесом»?

Я откинулась в кресле, пытаясь найти удобное положение, чтобы облегчить участь моих больных мышц.

— По странному стечению обстоятельств — да. Что вы думаете о получении кучи материалов, намекающих, что «Гумбольдт, кэмикел» знала о токсичном влиянии ксерсина задолго до тысяча девятьсот пятьдесят пятого года?

Долгое время он молчал, потом осторожно сказал:

— Это не ваша идея так шутить, мисс Варшавски? Я знаю вас недостаточно хорошо, чтобы понять, что вам тут кажется смешным.

— Поверьте, никогда не была менее расположена смеяться, чем сейчас. Я столкнулась с таким проявлением цинизма, что каждый раз, когда думаю об этом, буквально исхожу яростью. Моя давняя соседка по Южному Чикаго сейчас умирает. Ей сорок четыре года, но она выглядит как пережившая страшную войну старуха. И что я действительно хочу знать, мистер Манхейм, так это готовы ли вы организовать и вести расследование во имя сотен бывших служащих «Ксерксеса». Возможно, также и нынешних. Вы должны серьезно подумать об этом. Это займет у вас десять месяцев жизни. Вы не сможете заниматься этим в одиночестве у себя в кабинете. Вам придется нанять специалистов, подключить различные ассоциации и юридический персонал среднего уровня. Вы неизбежно столкнетесь с ярыми охотниками, которые захотят обезвредить вас, ибо почувствуют грядущую расплату за сокрытие фактов.