Сара Парецки - Смертельный удар

— В вашем изложении это звучит заманчиво, — успокоенный, засмеялся он. — Я говорил вам об угрозе, которую услышал, когда готовился к апелляции. Не думаю, что у меня есть особый выбор. Я имею в виду, что не знаю, как смогу ужиться со своей совестью, если, получив теперь шанс выиграть это дело, я пройду мимо, чтобы только не лишиться своей спокойной практики. Когда я получу от вас эту кипу бумаг?

— Сегодня вечером, если сможете приехать на Северную сторону. В семь тридцать. Хорошо?

Я дала ему адрес Лотти.

Когда он повесил трубку, я позвонила Максу в госпиталь. После нескольких минут обсуждения моих рискованных приключений, о которых уже сообщили вкратце утренние газеты, он согласился скопировать документы Чигуэлла. Когда я сказала, что подъеду к нему в конце дня, он вежливо запротестовал: ему доставит удовольствие привезти их к Лотти ради меня.

После всего этого я уже не могла откладывать разговора по душам с Бобби. Я застала его по телефону в центральном округе и договорилась встретиться с ним в час. У меня было время отмокнуть в ванне, чтобы расправить свои больные плечи, и позвонить мистеру Контрерасу, заверив его, что я жива, в относительном порядке и вернусь домой утром. Он пустился в долгие взволнованные объяснения, что почувствовал, когда увидел утренние новости. Я мягко перебила его:

— У меня встреча с полицией. Непременно надо связаться с ними сегодня, но завтра мы с вами устроим поздний завтрак и все нагоним…

— Звучит хорошо, куколка. Французские тосты или оладьи?

— Французские тосты.

Я не могла удержаться от смеха. В Главное полицейское управление я заявилась в относительно веселом настроении, способная выдержать натиск Бобби.

Его гордость была уязвлена тем, что я поймала Мусорного короля. Дрезберг водил полицию за нос в течение многих лет. Мэллори был бы обижен, если бы какой-нибудь частный детектив укокошил Дрезберга по всем правилам. Но то, что этим следователем оказалась я, настолько вывело его из равновесия, что он продержал меня в деловой части города до четырех.

Он допрашивал меня сам, а офицер Нили вела записи. Потом пригласил людей из отдела по борьбе с организованной преступностью в сопровождении сотрудников из подразделения специального назначения и завершил дело беседой с двумя агентами ФБР. К тому времени моя усталость достигла полного апогея.

Я засыпала между вопросами и с трудом вспоминала, что раскрыла, а что решила оставить при себе. На третий раз агенты ФБР были вынуждены растолкать меня, чтобы я проснулась, и приняли решение, что провели время достаточно хорошо, убедив затем Бобби отправить меня домой.

— Да, полагаю, что мы получили все, что рассчитывали получить, — сказал он.

Дождавшись, когда Нили покинула кабинет, Бобби раздраженно спросил:

— Что ты сделала с Мак-Гоннигалом прошлой ночью, Вики? Он предельно ясно дал понять, что не собирается присутствовать, пока я не поговорю с тобой.

— Ничего, — ответила я, поднимая брови. — Он просто озверел или не может выносить моего присутствия.

Бобби разозлился:

— Если ты попытаешься выставить какие-то обвинения против Джона Мак-Гоннигала, который является одним из лучших…

— Цирцея, — поспешно отрезала я. — Она превращала мужчин в свиней. Полагаю, ты подумал о чем-то в этом роде.

Глаза Бобби сузились, но он лишь сказал:

— Иди домой, Вики. У меня нет сил воспринимать сейчас твой юмор.

Я была уже у двери, когда он выпустил свое последнее едкое замечание:

— Насколько близко ты знакома с Роном Каппельманом?

Он спросил это как бы между прочим, но я мгновенно вспомнила об осторожности. Я обернулась, чтобы взглянуть ему в глаза и все еще держа руку на дверной ручке.

— Я разговаривала с ним три или четыре раза. Мы не любовники, если это то, о чем ты спрашиваешь.

Серые глаза Бобби в упор изучали меня.

— Ты знаешь, что Юршак сделал ему несколько одолжений, когда он подписал согласие работать адвокатом в ПВЮЧ?

Я почувствовала, как внутри у меня что-то опустилось.

— Каких одолжений?

— Ну, например, открыл ему путь для полного обновления деятельности. Что-то в этом роде.

— А что взамен?

— Информация. Ничего неэтичного. Он не стал бы компрометировать своего клиента. Просто сообщал члену городского управления, что им следует предпринять. Или что собирается сделать одна хорошенькая женщина… какой-нибудь частный следователь вроде тебя.

— Понятно. — Мне потребовалось усилие, чтобы выговорить это ровным голосом. — Как вы узнали все это?