Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

— Ну как? — спросил Кретов, проходя к столу, в то время как Бабаев старательно закрывал еле висевшую на петлях дверь. — Что выходит? Казенный дом или нечаянный интерес?

— А иди ты с казенным домом, — лениво выругалась Лушка. — Тебе кого надо?

— Косой где? — спросил Кретов, усаживаясь за стол против Лушки.

— По делам пошел, — уклончиво ответила та, на этот раз уже с интересом посмотрев на собеседника.

— Какие у него днем дела? — понимающе подмигнул Кретов. — По братве прошвырнуться направился?

— Это ты у него спроси, — собирая в колоду карты, посоветовала Лушка. — А почему я тебя до сих пор не замечала?

— Это потому, что я не люблю, когда меня многие замечают.

— Ишь ты, какой пуганый, — усмехнулась Лушка, но в этот момент отворилась дверь, и в комнату заглянула чумазая растрепанная девчонка лет десяти.

— Тетя Лушка! — звонко прокричала она. — Твой дяденька велел передать, что болеть начинает. Пошел полежать, пока не оздоровеет. — И, захлопнув дверь, девчонка скрылась так же неожиданно, как и появилась. Мгновение в комнате стояла тишина.

— Так вот вы кто такие! — взвизгнула Лушка и стремительно бросилась к двери, но отброшенная Бабаевым, отлетела и шлепнулась на кровать.

— А ну, помолчи, краля! — прикрикнул Кретов на готовую взвыть девку. — Садись вот сюда на табурет и сиди молча. Бабаев, давай сюда участкового и понятых.

Поручив участковому и Бабаеву сделать в квартире бежавшего бандита тщательный обыск, Кретов, поймав проезжавшую по шоссе машину, помчался в управление. Кариев был уже там. Молодой лейтенант не скрывал своего огорчения.

— Понимаешь, Алеша, опять я промахнулся, — сокрушался он. — Косой по моей вине удрал.

Хотя настроение у самого Кретова было испорчено сорвавшейся операцией, он от души посочувствовал другу.

Промах же, в котором обвинял сам себя Маджид Кариев, заключался в следующем: закончив обыск в квартире Серафима Тропинина, Маджид впереди него вышел на крыльцо. К дому в этот момент подходил невысокий, плотный юноша. Увидев вышедшего за Кариевым Тропинина, он кивнул ему и поманил рукою. Но в этот момент вслед за арестованным Тропининым на крыльцо вышел старшина Ястребов и участковый инспектор — оба в форме. Увидев работников милиции, неизвестный круто повернулся и бегом скрылся за углом. Кариев сразу же послал в погоню Ястребова и участкового инспектора, но через четверть часа те вернулись ни с чем.

— Кто это был? — спросил Маджид Тропинина.

— Знакомый один, — замялся тот.

— Знаю, что знакомый. Фамилия как?

— Ей-богу, не знаю, — забожился Тропинин. — Косым его кличут, а как настоящая фамилия ни разу не слыхал.

Кариев понял, что этот глупый случай может сильно повредить успеху операции. Он поторопился в управление, чтобы доложить обо всем полковнику Голубкину. Но полковника в управлении еще не было, и Кариев ожидал его расстроенный, обвиняя себя в срыве операции.

— Ничего, Маджид, — утешал его Кретов, — далеко Косому удрать не удастся. Сейчас вызову проводника с собакой.

В этот момент в управление вернулся Голубкин. Лейтенант Кариев кинулся к нему докладывать о происшествии, а Кретов еще задержался в своем кабинете. Затем последовал неприятный разговор с полковником Миленьким, вначале по телефону, а затем уже в кабинете Голубкина.

Едва лишь за полковником закрылась дверь кабинета, как Голубкин, продолжая прерванный приходом Миленького разговор, сказал:

— Побег Косого спутал нам все карты. До вечера его нужно разыскать и взять.

— Я вызвал проводника с собакой, товарищ полковник, — доложил Кретов.

— Правильно сделал, — кивнул Голубкин. — По следу пойдет Кариев с Бабаевым. Действуй, Маджид. А ты, Алеша, немедленно к квартире Караулова. Ты Косого в лицо знаешь?

— Знаю.

— Так вот. За то, чтобы Косой не пробрался к Каракурту, ты головой отвечаешь. Понял?

— Понял.

— Действуй.

Машина быстро доставила Кариева и проводника со служебно-розыскной собакой к хибарке на окраине города. Бабаев и участковый инспектор только что закончили обыск. Участковый трудился над протоколом, а Бабаев без видимого успеха старался выпытать у Лушки, где скрывается Косой.

— Он мне свои малины не открывал. Знать я об нем ничего не знаю, и ведать не ведаю. Жить с ним, верно, жила, а больше ничего. Так ведь за это в тюрьму не посадите, — уныло твердила Лушка. Впрочем, она и сама не верила своим словам. Несколько золотых часов и с полдюжины колец, обнаруженных при обыске под подушкой Лушкиной кровати, являлись достаточным основанием для ареста сожительницы Косого. Лушка это знала и выгораживала себя больше из упрямства: обмануть работников розыска она не рассчитывала.