Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

— Нет! — воскликнула Янка, — Умоляю, не надо. Я всё расскажу. И всегда рассказывать буду. Только не надо Махмуда. Он меня разорвёт. Пожалейте…

— Гут, пошутил. Махмуд от тебя никуда не денется. Как только захочешь, сразу скажи, я позову. Итак…

И так Янка стала барабанить Пархому на Котика.

«Дёшево! Дёшево Пархом взял Янку», — думал полковник Мараков, возвращаясь домой на «Лэндкрузере». Он ехал с включёнными мигалкой и сиреной, игнорируя рядом и навстречу идущие автомобили, не обращая внимания на огни светофора, не притормаживая на перекрёстках и грубо нарушая все правила дорожного движения.

«Да, дёшево он её вербанул. Дёшево, но эффективно. Не стал собирать компромат, выискивать зацепки. Схватил, трахнул, пуганул — и дело в шляпе. По-своему, по-бандитски… Сволочь уголовная!.. А Янка… Бедная девочка… Бедная? Не особо-то она и бедная. Три домика на побережье Эгейского моря — не баран чихал. Это же всё её. И Пархом знает, что всё на Янку записано… Вот идиот! — обругал себя Мрак. — Кого испугался? Самого себя, не иначе. Перестраховался, называется…»

И что теперь делать? Вот, чёрт, даже посоветоваться не с кем! Не с женой же, в самом-то деле. Нет у него человека, который бы выслушал его, понял и что-то посоветовал. Нет у Мрака друга, да и не было никогда. Одни сослуживцы, коллеги и нужные люди. Водку с ними пить можно, но и только. Причём, желательно, молча. Любой из них предаст и продаст, не поморщится! К тому же все они, так или иначе, от Пархома зависят. Малюта? Он, наверняка, в том же, что и Мрак, положении. Но нельзя перед прокурором раскрываться, он первым его сдаст. Нет. Никому нельзя доверять. А посоветоваться так хочется! Мозги, словно ватой обложены, работать не хотят.

Мараков вдруг ощутил одиночество и безысходность. Ему захотелось, чтобы рядом кто-то оказался, но рядом — только пустое кожаное пассажирское кресло.

Он снова подумал о Янке. Только она у него есть. Только с ней можно что-то обсудить. Ведь они с Янкой теперь в одной упряжке. Они и раньше в одной упряжке шли, но как-то обособленно. Во всяком случае, мыслей о том, что они — одна команда, и Янка его единственный друг, у Маракова не было. Не считал Мрак Янку другом. Просто шли рядом, и всё. Параллельными курсами. Вроде бы в одну сторону, но только потому, что так удобней обоим. Пока удобней.

Он для Янки являлся источником существования и гарантом относительной безопасности, и, ещё более относительной, свободы. А она для него — шикарной бабой, которая всегда готова его обслужить и ублажить по высшему разряду, которая, зная и осознавая, что полностью зависит от него, не задаёт лишних вопросов и не очень активно вытягивает из его карманов деньги. А теперь кое-что изменилось. Теперь у них появился один на двоих противник и одна угроза.

Может вернуться к Янке, посоветоваться?.. Да, нет, какая из неё советчица? Особенно сейчас. Янка ничего толкового не скажет. Заладила одно: убей меня, Котик! Мне жизни нет!.. Еле удалось успокоить. Пообещал, что спасёт её от Пархома и всё будет, как прежде, как мечтали. Что скоро они переберутся в Турцию к синему морю и жаркому солнцу. К персикам, арбузам и инжиру. Пообещать-то пообещал, а вот как это обещание выполнить?.. Но тактику поведения он предложил правильную, точнее, единственно возможную в данной ситуации: делать вид, что ничего не произошло. Янка продолжает стучать Пархому на полковника, а полковник перед Пархомом ломает комедию и делает вид, будто находится в полном неведении, что его любовница — пархомовская сексотка. И ни гу-гу.

Но это пока ни гу-гу. На первое время, пока он что-нибудь не придумает.

А мысли в башку, как назло, не лезут. Ну совершенно ни одной мысли! Неужели это «пока» будет длиться вечно? До самой смерти?

До смерти?..

Мрак резко ударил по тормозам, забыв о том, что едет на предельной скорости по скользкой дороге. Тяжёлую машину занесло, она юзом заскользила по мостовой, покрытой тонким слоем утреннего ледка. Полковник с ожесточением крутил баранку, пытаясь не потерять сцепления колёс с обледеневшим асфальтом. Благо машин в столь ранний час праздничного дня было мало. Перепрыгнув бордюрный камень, «крузак» выскочил на тротуар, и, ткнувшись задним крылом о фонарный столб, остановился.

— Уф, блядь! — выдохнул Мрак, — Чуть не убился, нахрен!

Он пошарил по карманам, и, не найдя носового платка вытереть пот со лба, потянулся к бардачку за какой-нибудь тряпицей. Рука наткнулась на «„беретту“», которую Мрак положил туда позавчера вечером и совершенно забыл об этом. Пистолет был изъят при обыске съёмной квартиры, в которой проживал некий преступный элемент, наркодилер, приехавший в город неделю назад отлаживать канал сбыта синтетического зелья, и которого сдал один из «штатных» стукачей, подопечных полковника Маракова. Изъятие проводил лично полковник, а потому не включил пушку в список изъятых вещдоков, оставил её себе, в качестве сувенира. Таких «сувениров» у Константина Леонтьевича имелось десятка полтора, если не больше. Некоторые хранились в домашнем сейфе ещё со времён советской власти.