Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

Месье Дюбуа, таким образом, остановил свой выбор среди претендентов на руку своей дочери на Поле Амьене и ожидал от него решительных действий, рассчитывая, что в ближайшее время ему представится для этого удобный случай. Такая оказия вроде бы случилась в театре, в то время, как играли Рыцарей в тумане, но беседа не приняла решающий оборот. Она была прервана инцидентом, после которого отец блондинки Авроры плохо спал.

Телеграмма, которая ему сообщала, что его брат только что умер, перед этим лишив его наследства, была составлена в обычном стиле телеграмм, то есть отправитель столь усердно экономил слова, что она была едва вразумительна. Месье Дюбуа телеграфировал тотчас же ответ, прося дополнительные разъяснения, но его корреспондент, который был нотариусом покойника, ему ответил такой вот лаконичной фразой: «Я завтра уезжаю в Париж.»

И месье Дюбуа ожидал с нетерпением этого честного нотариуса, который всегда защищал его интересы, и который, вероятно, не предпринял бы без серьёзных мотивов столь длинную поездку. Завещатель умер в Амели-ле-Бен, курортном городке, расположенном у подножия восточных Пиренеев, в двухстах пятидесяти льё от столицы. Должностное лицо, которое оформило его завещание, конечно не отправилось бы в Париж, если бы шла речь только о том, чтобы вручить лишённому наследства брату копию с акта, которую он изготовил.

Так что месье Дюбуа жил уже три дня в безуспешной борьбе между робкой надеждой на прибавление своего капитала и тягостным унынием от его потери. Он дорожил своим отдыхом почти так же, как и состоянием, и эти сомнения нарушали его отдых настолько, что у него расстроился аппетит и сон. Его дочь, намного менее расстроенная произошедшим, чем её отец, не узнавала его. Месье Дюбуа стал почти неприступным. Она пыталась ему напомнить, что Поль Амьен ждал их визит в своей мастерской, и была очень плохо принята. Отец ей ясно дал понять, что не выйдет из дома прежде, чем поговорит с нотариусом, который мог прибыть с минуты на минуту. И Аврора должна была отказаться от мысли его убедить. Она успокаивалась, примеривая траурные туалеты, которые были ей очень даже к лицу.

Месье Дюбуа не покидал свой кабинет. Он там проводил все своё время, вновь детально штудируя всю переписку со своим братом, с самых давних времён, до их окончательной ссоры. Он пытался обнаружить в этих письмах, написанных во время пребывания этого брата в Италии, какие-нибудь указания, относящиеся к браку, который, как он подозревал, брат заключил в Риме, и не мог отыскать ничего положительного, никакого намёка на это. Очень важный вопрос состоял в том, чтобы знать, были ли у покойника там законнорождённые или незаконнорождённые дети, и главным образом то, кем эти дети стали. Месье Дюбуа, в связи с этим, вновь и вновь изучал документы, и не находил ответа на интересующие его вопросы. Он и раньше проявлял вполне естественное любопытство к этой стороне жизни своего брата, а после его смерти этот интерес стал поистине маниакальным.

На четвёртый день после смерти брата, завершив меланхолический обед, на котором Аврора не появилась под предлогом мигрени, в тот самый момент, когда её лишённый наследства отец садился на стул перед своим бюро, явился один из его слуг и доложил, что какой-то господин желает с ним поговорить.

—

Как его зовут, этого господина? — спросил месье Дюбуа.

И когда он узнал, что этот посетитель не пожелал представиться, произнёс:

—

Я не встречаю людей, которых не знаю.

—

Месье сообщил, что пришел, чтобы сообщить вам очень важные сведения по одному очень значительному делу, — тихо сказал камердинер.

«О! О! — подумал месье Дюбуа, — А что, если это нотариус там внизу? Эти провинциалы игнорируют обычаи и правила. Он вполне мог вообразить, что ко мне в кабинет можно вот так, запросто, попасть… и считает бесполезным вручить слуге свою карту …»

—

Хорошо. Пусть войдёт, — сказал он громко, и встал, чтобы встретить этот столь нетерпеливо ожидаемый им персонаж. Одной минутой спустя дверь открылась, и вошёл индивид, который не был ни нотариусом, ни провинциалом, и это было сразу же видно.

—

Как! Это — вы! — Сказал ему капиталист, морща бровь. — Я же вам предписал не приходить ко мне, кроме случаев, когда вы будете в состоянии мне принести достоверные сведения вместо неясных предположений.

—

Я придерживался ваших указаний, месье, — ответил посетитель. — Вы меня не видели уже некоторое время, потому что мне нечего было вам сообщить, но сегодня у меня целый ворох новостей, заслуживающих того, чтобы вы о них узнали, я в этом уверен.