Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

—

Нет, потому что ты пришел от Бьянки.

—

По поводу неё, да… но отнюдь не она меня послала. Она умерла.

—

Умерла! — воскликнула старуха. — Ах! Это слишком жестокая шутка!

—

Это не шутка. Девушка, которую вы называете Бьянкой, умерла, и если вы полагаете, что я лгу, вам достаточно только дойти до Морга. Она сейчас там.

—

В Морге! — повторила хозяйка квартиры, внезапно вставая. — Ты смеёшься надо мной. Это не возможно.

—

Давайте посмотрим, — возразил Верро. — Только поторопитесь. Она там уже три дня, и её собираются похоронить.

—

Уже три дня!.. С тех пор, как она не вернулась домой!.. Но тогда значит, что это не ты …

—

Я же вам говорил, что я её не знал… я её впервые в моей жизни увидел лежащей на мраморном столе в Морге за стеклом.

—

Тогда, как ты догадался, что она жила у меня? — спросила старуха, буравя Верро сверкающими глазами.

—

Я ровным счётом ни о чем не догадался. Я подумал, что она должна была жить в этом квартале, потому что у нее не должно было быть своей мебели. И я решил, что мне необходимо посетить все дома с меблированными комнатами на сдачу. Я начал с вашего, и угадал. С первого раза… и вы мне назвали имя, которого я не знал …

—

Ах это… так ты, значит, из полиции? А я то приняла тебя за …

—

За того, кто я есть, мамаша. Жак Верро, художник. Я был в Морге, и там увидел несчастную, которую демонстрировали на мраморной плите, и что-то во мне всколыхнулось от её красоты… и когда я узнал, что её никто не опознал, я начал собственное расследование в качестве сыщика-любителя. И хорошо поступил. По крайней мере, теперь можно будет вписать её имя в свидетельство о кончине и написать его на деревянном кресте… который я поставлю на её могиле.

—

Имя! Её имя! Все равно ещё нужно доказать, что это именно моя квартирантка, Бьянка Романо,

лежит там.

—

Но именно вы это докажете. Необходимо, чтобы вы её опознали.

—

Я! Никогда! Я из-за этого могу заболеть на нервной почве. Как только я подумаю об этом доме для утопленников, у меня мурашки пробегают по коже.

—

Я понимаю это, моя дорогая дама, но нет средства для вас избегнуть этой тяжкой доли. Я тотчас же отправлюсь к комиссару полиции и выступлю с моим заявлением перед ним о полученных мной сведениях, и он незамедлительно пошлёт за вами.

—

Ах! Негодяй… но если ты подшучиваешь надо мной, ты за это заплатишь.

—

Я не могу скрывать то, что только что узнал. Да вы и сами не захотели бы, чтобы вашего арендатора бросили в яму для бездомных, предварительно препарировав в амфитеатре.

—

Замолчи, ты меня вгоняешь в холод. Ах! Мой Бог! Бедная девушка! Как это она туда попала? Она не бросилась в воду, я надеюсь… Нет…. Тогда… она была раздавлена каретой.

—

Её нашли умершей в омнибусе на станции пляс Пигаль.

—

Как это могло случиться! Я видела заметку об этом случае в Пети Журналь, и там писали, что нет ничего подозрительного… но это, однако, действительно случилось вечером того дня, когда она не возвратилась домой… а я, дура, думала, что она шлялась все это время в поисках любовных приключений!

—

Это всего лишь доказывает, что все мы можем ошибаться. Теперь, надеюсь, вы меня не будете больше обвинять ни весть в чём.

—

Пока не увижу её, нет. Но все равно, это очень подозрительно… эта смерть. Бьянка была, конечно, худенькой девушкой, но отличалась неплохим здоровьем, ни разу не болела за все это время, что жила у меня. Возможно… её отравили.

—

Вполне возможно. Но кто? Вы мне сказали, что она ни с кем не виделась, не встречалась.

—

Здесь, нет. Но она уходила из дома каждый вечер, а иногда также и днём.

—

А куда? Вот как раз то, что надо было бы знать.

—

Но черт возьми, именно этого я тебе не могу сказать. Бьянка была не болтлива, а я не любознательна. Именно поэтому я ничего не знаю. Она мне рассказывала о каком то учителе пения, который ей давал уроки и жил в квартале Ботанического сада… что мне казалось странным… потому что там живут только шарманщики… если только она не училась пению во дворах и на улице. Однажды, когда Бьянка только начинала жить у меня, она мне сказала, что у неё были родители в Париже, но раз она не знала, где они жили… я подумала, что она хвасталась…

—

Но она не лгала сказав, что училась в районе Ботанического сада, так как она умерла в омнибусе, который следовал с винного Рынка. То, что более всего удивительно, так это то, что её преподаватель… или её родители, если они у неё действительно были, не посетили Морг и не опознали девушку. Они должны были прочитать о случившемся в газетах. Ведь их должно было обеспокоить её исчезновение.