Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

– Ну и дела! – удивился Полесов. – Что в мире твориться?!

И тут он увидел, что из дверей гостиницы вышел грек Кондилаки и неторопливо направился к пивной бочке. Виктор Михайлович быстро допил пиво, спрятался за бычьим постаментом и стал внимательно наблюдать за греком.

Константин Константинович неторопливо выпил кружку пива, затем взял вторую, поставил ее на стол, вытащил из кармана светлосерого парусинового пиджака сушеного морского бычка, и начал сосредоточенно колотить его о стол. Выколотив из хвоста дух, грек несколькими точными движениями рук содрал с бычка шкурку и впился зубами в рыбью спинку. Откусив от бычка небольшой кусочек, Кондилаки поднес к губам пивную кружку и маленькими глотками стал пропускать пиво через соленое рыбье мясо.

Местные любители пива уважительно поглядывали на незнакомца, сразу признав в нем пивного профессионала высокого класса, да и настоящий морской бычок к пиву был для старгородских пивных завсегдатаев несбыточной мечтой.

Откусывая от спинки бычка небольшие кусочки, грек неторопливо, с наслаждением потягивал пиво; остальные граждане заворожено смотрели на счастливого обладателя морского бычка. Под такую закуску настоящий ценитель пива может выпить до десяти кружек, но никогда не будет мешать пиво с водкой, как это было заведено у местных любителей. Выпив еще несколько кружек пива, Кондилаки закурил папиросу и не спеша, как бы прогуливаясь, направился в сторону центра города. За ним, соблюдая значительную дистанцию, по другой стороне улицы двинулся Полесов. Пройдя несколько кварталов, грек зашел в продуктовый магазин, где купил батон докторской колбасы, две буханки хлеба и килограмм мятных конфет. Покинув магазин, таинственный южанин проследовал через весь город и, миновав последние дома, вышел на проселочную дорогу. Вдоль пыльной грунтовой дороги, по которой шел грек, тянулась лиственная роща; и если бы Константин Константинович был повнимательней, то заметил бы странного человека, который короткими перебежками от дерева к дереву, следовал за ним. Вскоре, в метрах трехстах от дороги можно было видеть какое-то строение – это был кирпичный завод, который был разрушен еще в годы гражданской войны, и с тех пор стоял бесхозным, заростая бурьяном и кустарниками. Развалины эти пользовались среди старгородцев дурной славой: поговаривали, что в годы гражданской войны тут, толи красные расстреливали пленных офицеров, толи белые вешали местных комсомольцев, – в общем, люди обходили эти развалины десятой дорогой. Но Кондилаки вдруг сошел с дороги, и направился к развалинам завода.

Слесарь-полковник спрятался в кустах и задумался: – «По голой местности не замеченным за бандитом не пойдешь! Нужно подождать, когда тот скроется в развалинах, а затем выяснить, что бандит потерял в этом нехорошем месте»

Грек дошел до стен завода и, оглядевшись по сторонам, запрыгнул в оконный проем и скрылся в развалинах.

Поле, разделявшее проселочную дорогу и завод, давно не обрабатывалось и поросло высокой травой.

– Здесь во весь рост не пройти, – решил Полесов и, упав на живот, стал ползком, по пластунски, разгребая руками высокую траву, пробираться к заводу.

Добравшись до кирпичной стены, слесарь полежал в траве несколько минут неподвижно, переводя дух и прислушиваясь к голосам, раздающимся из разбитых окон развалин. Затем он подполз поближе к стене, приподнялся на руках и посмотрел в окно. Странная картина открылась его взору: во внутреннем дворике, отделенном от поля разбитыми кирпичными стенами, играли в футбол. Мальчик лет шести, – это был Ибрагим, бил мячем по обозначенным двумя кирпичами воротам и весело смеялся.

– Шестнадцать – ноль, – кричал он черноволосому курчавому юноше, стоявшему на воротах.

Во вратаре Виктор Михайлович узнал того самого иностранца, который участвовал в похищении Ибрагима.

Ибрагим разогнался и ударил по воротам, курчавый неловко бросился на мяч, споткнулся и упал на землю; мяч закатился в ворота.

– Семнадцать – ноль! – заорал Ибрагим. – Вратаря на мыло!

Юноша встал и, потирая ушибленный локоть, снова стал на ворота; вид у него был измученный.

Грек, расстелив газету на ржавой тележке, резал хлеб и колбасу. Завидев кулек с конфетами, Ибрагим подбежал к греку.

– Это мне? – спросил он.

– Да, это тебе папа передал, – ответил Кондилаки. – Он опять уехал в командировку, а тебе велел с нами отдыхать. Он скоро приедет и заберет тебя домой.