Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 2. Из страны мертвых. Инженер слишком любил цифры. Дурной глаз

— Наконец-то! — вскричал Жевинь.

Флавьер круто обернулся к нему и инстинктивно сумел подобрать верный тон для вопроса:

— Она здесь?

— Как?.. Ты должен лучше знать, где она.

Флавьер устало опустился в кресло. Ему не приходилось притворяться, чтобы выглядеть удрученным.

— Мы так и не встретились… — проговорил он. — Я прождал ее на площади Звезды до четырех часов. Потом поехал в гостиницу на улицу Святых Отцов, обошел кладбище Пасси… Я только что оттуда. Раз ее здесь нет, значит…

Он поднял взгляд на Жевиня: по лицу у того разлилась мертвенная бледность, глаза выкатились из орбит, челюсть отвисла, будто на него накинули петлю.

— Нет, Роже… — прохрипел он, — ты не можешь…

Флавьер развел руками:

— Говорю же: я искал повсюду.

— Это невозможно! — прорычал Жевинь. — Да ты отдаешь себе отчет, что…

Он топтался по ковру, в волнении заламывая руки, наконец, попятившись, тяжело осел на краешек дивана.

— Ее нужно отыскать, — глухо сказал он. — Немедля!.. Немедля!.. Я ни за что не переживу…

Он грохнул кулаками по подлокотникам, и в этом движении было столько боли, ярости, неистовства, что его состояние тотчас передалось и Флавьеру.

— Когда жена решает сбежать, — со злостью бросил он, — помешать ей в этом нелегко.

— Сбежать! Сбежать! Как будто Мадлен из тех жен, которые сбегают! О, видит Бог, я хотел бы этого. Однако в эту самую минуту она, быть может…

Он вскочил, наткнулся на журнальный столик, привалился к стене, сгорбившись и опустив голову, как борец в стойке.

— Что делают в подобных случаях? — спросил он. — Ты-то должен знать. Сообщают в полицию?.. Господи, да скажи хоть что-нибудь.

— Нам рассмеются в лицо, — пробурчал Флавьер. — Вот если б твоя жена не появлялась дня два-три, тогда другое дело.

— Но ведь тебя там знают, Роже… Если ты объяснишь им, что Мадлен однажды уже пыталась покончить с собой… что ты вытащил ее из воды… что она, быть может, как раз сегодня совершила новую попытку… уж тебе-то должны поверить.

— Во-первых, еще не все потеряно, — раздраженно отрезал Флавьер. — Она наверняка вернется к ужину.

— А если нет?

— Что ж, тогда не мне действовать.

— Одним словом, ты умываешь руки.

— Да нет… Просто обычно… постарайся же понять, в конце концов… обычно мужья сами заявляют в полицию.

— Хорошо. Я иду.

— Глупо. Все равно никто и пальцем не шевельнет. Запишут ее приметы, пообещают сделать все необходимое и будут ждать дальнейших событий. Вот как это делается.

Жевинь медленно убрал руки в карманы:

— Если надо ждать, я стану камнем.

Он сделал несколько шагов, остановился перед букетом роз на камине и угрюмо уставился на него.

— Мне пора возвращаться к себе, — сказал Флавьер.

Жевинь не пошевелился. Он разглядывал цветы, на щеке его дергался мускул.

— На твоем месте, — продолжал Флавьер, — я бы все же так не терзался. Еще нет и семи. Она могла задержаться в магазине или встретить знакомую.

— Тебе-то на все наплевать, — отозвался Жевинь — Еще бы!

— Да что ты вбил себе в голову?.. Предположим даже, что она убежала. Все равно далеко ей не уйти.

Флавьер вышел на середину гостиной и принялся терпеливо втолковывать Жевиню, какими средствами располагает полиция, чтобы найти беглянку. Несмотря на усталость, он оживился. У него вдруг возникло ощущение, будто Мадлен и в самом деле еще жива, и в то же время он едва удерживался от того, чтобы не броситься на ковер и не дать волю собственному отчаянию. Жевинь, по-прежнему неподвижный, казалось, впал перед букетом в забытье.

— Как только она вернется, позвони мне, — заключил Флавьер.

Он направился к двери. Он больше не владел своим лицом. Он чувствовал, что жестокая правда рвется из него наружу. Его так и подмывало крикнуть: «Она умерла!» — и рухнуть оземь.

— Останься, — попросил его Жевинь.

— Старина, я бы охотно. Но если б ты знал, сколько у меня накопилось дел… У меня на столе, наверно, с десяток досье!

— Останься… — умоляюще повторил Жевинь. — Я не хочу быть один, когда ее внесут сюда…

— Послушай, Поль… Ты городишь чепуху.

Неподвижность Жевиня внушала ему страх.

— Ты будешь здесь… — потерянно бубнил тот. — Ты им объяснишь… Скажешь им, что мы оба делали все, что в наших силах…

— Да-да… Но ее не внесут, можешь мне поверить.

Голос Флавьера пресекся. Он быстро поднес ко рту платок, кашлянул, высморкался, чтобы выиграть время.

— Пока, Поль. Все будет в порядке… Позвони мне.