Владимир Першанин - Мы умрем в один день

На следующий день из поселка пришла целая ватага их соплеменников, искали тех, кто бил. Подозрительно оглядели Борьку с Димкой, но прошли мимо.

— Понял теперь, — засмеялся Полетаев, — разделение труда. Я бы тех чавэл сам обоих уложил, но команды не поступило. Били приезжие. Свое сделали и уехали. А наше с тобой дело — торговать.

Иногда возле пятачка проходили два милицейских сержанта.

— Они прикормленные, — сказал Борька, — зарплата маленькая, а жить и ментам хочется.

— Ну, а другие милиционеры? — задал глупый вопрос Димка.

— Не знаю. Участковый — вредный мужик, на прошлой неделе захомутал одного нашего.

Весной перед пасхальными праздниками в городе внезапно исчезла начавшая было появляться водка. Полетаев таскал откуда-то одну за другой полные сумки. Товар расходился мгновенно. Когда в понедельник пересчитали деньги, привычно отделяя часть в сторону, Борька сказал: «Винный склад на базе четыре дня не работал, кладовщик болел. Понял?»

Димка не очень понял, и Борька объяснил: «Грамотные люди о складе позаботились, а кладовщику заплатили. Стольник в день, вот так-то!»

Потом пошли другие дела. Вроде мелочи, но угадывалась за мелочами определенная цель. Раза два протыкали шины «жигуленку», стоявшему возле рынка, однажды облили бензином дверь в чью-то квартиру. Димка боялся, что придется поджигать, но обошлось и так. На первый раз предупреждали, мол, дело пахнет огнем.

Было и посерьезнее. Долго подкарауливали бахчевника, отказавшегося платить за место на рынке. К тому времени, как понял Зимовец, рынок полностью контролировался группой Султана. Бахчевник, здоровенный, двухметрового роста мужик, недооценил опасности. Его били металлическими арматурными прутьями. Логунов, лично участвовавший в операции, прыгнул лежавшему человеку на грудь, и Зимовец отчетливо услышал, как захрустела раздавленная грудная клетка. Бахчевник не появлялся больше на рынке, долго лежал в больнице, а потом куда-то уехал. Деньги, отобранные у него, около тысячи рублей, Логунов разделил между участниками.

Потом завертелась карусель с кооперативным кафе «Добрый вечер». Однажды ночью Зимовец с Полетаевым и еще с одним парнем порезали ножиками разноцветные парусиновые грибки и переломали столики на летней веранде кафе. Видимо, этого оказалось мало, потому что через несколько дней Борька объявил, что придется хозяина пугнуть, как следует. Димка вспомнил безоблачные старые времена, когда приторговывал косметикой, и затосковал:

— Может, ну их к черту? Так и в тюрягу залететь недолго.

Сказал, понимая, что уже втянут в этот механизм, стал одним из его винтиков и отказ ничего хорошего не сулит.

Потом получилось, как в дурном сне. Зимовец притормозил мотоцикл, давая возможность Полетаеву достать обрез из-под куртки. Над ухом грохнуло раз-другой. Из сводчатых окон кафе посыпались стекла. Кто-то истошно закричал, Димка крутнул рукоятку газа. Уже за поворотом их догнали зеленые «Жигули». В голове почему-то мелькнуло: «Милиция!». Обломка металлической трубы, брошенного в переднее колесо, он не заметил. Затрещали выбитые спицы, и рвануло руль. Мотоцикл завалился набок и, сделав полный разворот, ударился о бордюр. Димка отлетел на газон. На несколько секунд потерял сознание. Очнувшись, увидел парня в джинсовой куртке, не спеша шагавшего по дороге. Он узнал Васярика и, скорчившись, замер. Васин прошел мимо, и вдруг страшно закричал Борька. Он слышал глухие шлепки и дернулся, чтобы убежать, но страх сковал тело. Убьет или искалечит! Как недавно искалечили они строптивого бахчевника. Говорят, у него, кроме ребер, была раздавлена мошонка, и он перестал быть мужчиной. Борька взвыл особенно громко. Зимовец, приоткрыв глаза, видел, как Васярик крутнул каблуком, вбивая в асфальт растопыренную ладонь приятеля.

Теперь Васярик шел прямо к Димке. Что из себя представляет этот бывший боксер, Димка хорошо знал из рассказов, которые ходили о нем по городу. Никогда бы не согласился на сегодняшнее дело, если бы знал, что их пути пересекутся с Васяриком. Кажется, он обмочился, когда скулил, глядя на приближающуюся массивную фигуру боксера. Может, из-за своего жалкого вида и отделался легче — всего двумя ударами в бок и сломанным ребром.

Потом его поднимали какие-то милиционеры. Запомнилось, как шептал на ухо Борька: «Молчи. Никаких заявлений, сами разберемся…»

Обрез Полетаев успел забросить в кусты.

— На следующий день ко мне домой пришел Логунов, — рассказывал Зимовец, — хвалил меня и сказал, чтобы я в милиции молчал. Сами рассчитаемся.