Владимир Першанин - Мы умрем в один день

Таких парней старшина не одобрял. У него самого была взрослая дочь. Старшине казалось, что она и муж слишком легковесно относятся к семье, ребенку, словно играют в ни к чему не обязывающую игру. Дома его не очень-то слушались, и он иногда вразумлял Серегу: «Ты с девчонкой побалуешься, а ей аборт делать. А после аборта то ли родит, то ли нет. Прежде всего о детях думать надо!»

Напарник отшучивался, а когда старшина допек, огрызнулся.

— Нас в двух комнатах шестеро живут. Где жениться прикажешь? В ванной что ли? Так она с туалетом совмещена, воняет сильно!

В остальном они ладили. И даже иногда после получки заходили к старшине распить бутылку под разные соленья и беляши, которые выставляла его жена.

Старшину клонило в сон, и он стал неторопливо одеваться, чтобы там, внизу, на ветерке освежиться. Да и напарника пора было сменить.

Возле будки остановился ЗИЛ-130, вышел знакомый шофер и, поболтав, дал сержанту талон на двадцать литров бензина. Серега принял талон и сказал «спасибо». Шофер знал, что гаишникам бензина почти не дают, видимо, рассчитывая, что они прокормятся на дороге. Двадцать литров не жалко, а в дальнейшем, глядишь, сержант пригодится.

Серега поправил шапку и приказал жестом светлой «Ниве» остановиться. Машина прижалась к обочине, из-за руля выбрался коренастый мужчина лет тридцати. На ходу достал из внутреннего кармана пиджака документы и с готовностью протянул сержанту. Права и техталон были в порядке. Серега, продолжая крутить в руках документы, обошел вокруг машины. Человек, сидевший на переднем сиденье, дремал, подняв воротник шубы.

— Откуда едете?

Водитель назвал город и сообщил, что направляются они к родне в Тольятти, погостить, ну и, чего греха таить, может, запчастями разжиться — машина сыплется. Он пнул ногой баллон.

Сержант помнил, что по ориентировкам проходила светлая «Нива» с водителем-кавказцем. Там же значились несколько угнанных «волжанок» и «Жигулей», «Москвич», на котором смылся бежавший из колонии преступник, и вообще подозрительного транспорта хватало. Человек в шубе потянулся и зевнул. Сержант механически отметил, что он горбоносый и похож на кавказца. С утра Серега уже проверил с десяток «Нив» с водителя ми-кавказцами, а одну «волжанку» продержал впустую почти два часа, она походила по приметам на угнанную недавно в городе. Дело едва не закончилось скандалом.

Коренастый водитель терпеливо топтался возле сержанта. Ему, наверное, было холодно в своей короткой куртке — пронзительный ветер пробирал даже через полушубок. Сержант протянул руку, чтобы вернуть документы, но вместо этого неожиданно попросил:

— Капот откройте, пожалуйста.

Но капот не открывался, заело рычаг. Водитель стянул перчатку и поддел его пальцем. Кисть руки была густо испещрена татуировкой. Серега мельком оглядел забрызганный маслом номер двигателя и сунул документы в карман.

— Что-нибудь не в порядке?

Серега оглянулся на стеклянный скворечник. Старшина, переступив порог будки, закрывал за собой дверь.

— Да, вон старшего надо подождать.

Коренастый встревоженно завертел головой. Сунув руку за отворот куртки, выдернул наган. Сержант инстинктивно вытянул ладонь перед собой. Вспышка прожгла пальцы, ударила в лицо, опрокинула Серегу на асфальт. Старшина, спускавшийся по лестнице со второго этажа, замер и быстрым заученным движением достал пистолет. Коренастый торопливо выстрелил, и пуля звонко отрикошетила от металлического поручня. Старшина успел передернуть затвор, следующие два выстрела слились в один.

Коренастого отбросило на капот. Потом, медленно перегибаясь, он стал валиться лицом вперед. Старшина сполз на ступеньки. В правой стороне живота нестерпимо пекло, рот наполнился горьким хинным вкусом. Горбоносый, выставив ствол пистолета ТТ в окно, смотрел на старшину. Тот сидел, скорчившись, прижимая руки к животу.

Горбоносый, открыв дверцу, пытался втащить своего спутника в салон. Старшина открыл глаза и стал пристраивать пистолет на колене. Он выстрелил дважды, и горбоносый, охнув, схватился за локоть. Захлопнул дверцу, включил зажигание. Старшина продолжал стрелять, и пули высекали снопы искр из мерзлого асфальта. «Нива» проехала с полсотни метров и завалилась в кювет. Горбоносый вывалился из машины и, шатаясь, пошел в сторону лесополосы. Вспомнив, что пистолет оставил на сиденье, остановился, но острая пульсирующая боль в перебитом локте мутила сознание, гнала прочь. Он брел, проваливаясь в снег, не замечая, что, сделав круг, снова выходит к дороге, где, тревожно гудя, замедляли ход автомашины.