Владимир Першанин - Мы умрем в один день

Димка помолчал, достал еще сигарету.

— С Борькой я познакомился в колонии для несовершеннолетних, — заговорил снова Зимовец, — если бы не он, не знаю, вышел бы я оттуда или нет. Там вообще над новичками беспредел творят, что хотят, то и делают. Я их порядков не знал, стал сопротивляться, думал таким образом авторитет заработать. А получилось наоборот. Били меня чуть ли не каждый день, и заступиться некому. Носки стирать заставляли, полы вне очереди мыть. Один гад особенно старался. Невзлюбил меня за то, что родители положение занимают, мотоцикл мне подарили. Я тебя, говорит, или забью, или петухом сделаю, будешь не Димкой, а Динкой. Почки отбил, я кровью мочился. Скоро, мол, сам ко мне приползешь и зад подставишь. Один раз в толчок заставил лезть, я весь в нечистотах измазался и две ночи зимой в умывальнике спал. Попробуй, пожалуйся! Честное слово, уже в петлю лезть хотел, и тут Борька вмешался. Стал защищать. Не бесплатно, конечно. Мать деньги, продукты на свиданку приносила, а я с ним делился. Но это ерунда, у меня бы их все равно без остатка отобрали. А с Борькой мы подружились. И после, как откинулись, всегда вместе были.

Он всхлипнул и начал тереть глаза ладонью. У него были слабые, тонкие руки. На левом запястье висел металлический браслет. Насколько искренними были его слезы? Может, только из-за смерти приятеля дает он сейчас показания? А может, смертельно боится опять попасть в следственный изолятор, со своими тонкими, почти женскими руками, которыми он не способен себя защитить.

— За что его убили?

Димка долго сморкался в платок, потом свернул его вчетверо и спрятал в карман, неуверенно пожал плечами. Молчание затянулось, Зимовец не знал, что именно известно сидящему перед ним угрюмому капитану, и лихорадочно раздумывал, выкладывать все или нет. Когда меньше говоришь — полезнее для здоровья, но вдруг начальник уголовного розыска знает обо всем и без него. Тогда он может разозлиться и, несмотря на обещание, прикажет его арестовать. Предлог будет хороший. Они с Полетаевым принимали участие в рэкете. И прокурор подмахнет санкцию, не раздумывая. Опять камера, уголовные рожи. Какой-нибудь пахан потребует себе его теплый свитер и меховые перчатки, а передачи будут отбирать. И плевать им на Султана, Димкиного хозяина, потому что Султан в другой жизни, далеко, а Димка здесь, среди них, за себя не постоит, и не будет рядом Борьки, который везде чувствует себя, как рыба в воде, и которому плевать на паханов.

— Полетаев с Васиным убили вашего опера.

Сергеев посмотрел на Зимовца как-то странно, и тому показалось, что капитан не понял его. Он повторил, и начальник уголовного розыска спокойно отозвался: «Я слышу».

Полетаев рассказал Зимовцу об этом сам. Он здорово изменился за последнее время и все чаще добавлял к водке папиросы с анашой. Димка запомнил каждое слово из того, что говорил ему тогда Полетаев.

— …они убедили Борьку, что он должен убить Ольхова, потому что опер знал про изнасилование и продолжал его раскапывать и потому что Ольхов мешал многим другим и залез уже дальше некуда. Ольхов вызывал к себе уже раза два Логунова и допрашивал его. Логунов имел на него зуб и за Князева, которого тогда, четыре года назад, застрелил Ольхов. Были и другие причины, о которых Борька только догадывался. Полетаев не хотел идти на мокруху, но однажды накурился анаши и согласился. Потом снова отказался, но его заставили. Сказали, что все уже решено, и если Полетаев откажется, то ему самому будет крышка. Васин принес ему пистолет, и они вместе пошли к Ольхову. По дороге Борька снова уговаривал Васярика не связываться с убийством, и тогда Васин забрал у него пистолет.

Полетаев позвонил в дверь и сказал, что у него срочное дело. Когда Ольхов открыл, Васин вбежал первым и стал толкать капитана вглубь квартиры. Потом раздался выстрел, и Ольхов отлетел к стене. Он не потерял сознания, но подняться или крикнуть не смог. Васярик хотел выстрелить еще раз, но увидел на столике у софы разобранный пистолет Ольхова, прикрытый газетой. Видимо, перед их приходом он его чистил. Васин как-то быстро все сообразил, и они стали ждать, когда Ольхов умрет. Кровь текла очень сильно, но капитан продолжал шевелиться, потом пополз к двери и хотел ее открыть, но Васин держал дверь ногой. С Полетаевым едва не сделалось дурно, он просил, чтобы Васярик его выпустил. Но Васин пригрозил и предложил поискать в холодильнике что-нибудь выпить. Они нашли коньяк и стали его пить. Потом капитан умер, из него вытекло столько крови, что Васин даже побоялся, что она просочится на нижний этаж.