Владимир Першанин - Мы умрем в один день

Природа не терпит пустоты. Жуткий дефицит автомобильных запчастей родит на смену директору и его расторопному подчиненному других нужных людей. Поэтому Сергеева раздражал самодовольный вид начальника отделения ОБХСС.

В квартире у Абарцумяна ничего интересного не нашли, кроме кипы порнографических журналов, любовно завернутых в целлофан, и записной книжки с полусотней телефонов нужных людей. Числился среди них и начальник паспортного отдела Кузин.

С собачьей грустью оглядывая темными влажными глазами Сергеева и начальника ОБХСС, Абарцумян пообещал, что ничего скрывать не будет. В серьезных вещах он не замешан, а торговля такое дело — всегда по краю ходишь. Когда спросили о Мусейбове, стал заметно нервничать. Потерев лоб, припомнил, что, кажется, знает такого. Работает на строительстве, обращается иногда за помощью. Как не помочь земляку! Говорил ли с ним о Полетаеве? Первый раз слышит эту фамилию.

— Первый, так первый, — легко согласился Сергеев, — только ваш приятель совсем другое говорит.

— Какой приятель? — удивился Абарцумян. — Ах, да… Кто же это такой, Полетаев… Дайте припомнить…

У продавца был высокий, без морщинки лоб и пухлые губы избалованного ребенка. Сергеев знал, что где-то в Армении у Абарцумяна есть семья: трое детей. Он шлет деньги и приезжает в отпуск, а здесь живет с девятнадцатилетней воспитательницей детского сада. Уютная квартира, мягкая софа и теплая девочка из детского сада отодвигались в безвозвратное прошлое. От этого становилось тоскливо и хотелось заплакать.

— Не знаю, что вам этот уголовник наплел, — шевельнул он желтыми белками глаз.

— Он напомнит на очной ставке. Кстати, что же вы так неразборчивы в знакомствах? С уголовником дружите, помощь оказываете?

— Никакой помощи! — отрезал продавец. Когда он волновался, кавказский акцент слышался особенно сильно. — Это не мои друзья, я никого убивать не просил.

— А кто просил? — быстро проговорил Сергеев.

— Нэ я, — растерянно повторил Абарцумян. Он понял, что проговорился. — Меня попросил Леня Васин найти этих людей и передать записку.

— И вы передали?

— Только на словах. Записка здесь, и вы можете убедиться, что дело не во мне.

Абарцумян вынул нижний ящик стола и потянул за фанерное дно. В небольшом тайнике россыпью лежало несколько сторублевых ассигнаций. Нашарил небольшой смятый комок. Сейчас он был для него дороже сотенных бумажек.

«Ашот, брось все дела, найди Мусу. Пусть срочно потолкует с Борькой-мотоциклистом. Боюсь, он продал. Заплати, сколько надо, чтобы он испарился.

— Ну, и сколько же вы заплатили? — вертя клочок бумаги в руках, спросил Сергеев.

— Тысячу сразу и тысячу триста потом.

— Ну после…

— После убийства?

— Да. Они приехали и сказали, что Полетаев раскололся и его пришлось убрать. Просили еще две тысячи, но я столько не нашел. Эти деньги принадлежали Васину, я тут ни при чем. Они мне тоже угрожали.

Это было неправдой. Имелись сведения, что и Мусейбов, и Шелудько приезжали к Абарцумяну на работу и домой. Их фотографии опознали соседи Абарцумяна и продавцы магазина. Они оставались ночевать в его квартире, а однажды с его помощью перекрашивали машину.

Пришли результаты экспертизы одежды Васина и Полетаева. В кармане куртки Васярика были обнаружены следы крови, совпадающей по группе с кровью Ольхова, — возможно, в этот карман он прятал подобранную с пола гильзу. В этом же кармане и на перчатках нашли следы оружейной смазки.

Допрос Васина шел несколько часов. Вначале он все отрицал. Данные экспертизы, хоть и являлись косвенными уликами, но говорили уже о многом. Васярик понял, что об его участии в убийстве уже знают, но еще не мог решить для себя, что выгоднее: признаться, взвалив основную вину на единственного соучастника, которого нет в живых, или продолжать все отрицать, надеясь, что других, более веских, доказательств у милиции не будет.

Его отвели обедать, а потом предъявили записку.

— Сволочь, — помолчав, сказал Васин, — торгаш и сволочь! Я не убивал вашего милиционера и не просил убивать мальчишку.

— За что же Мусейбову и Шелудко выплатили две с лишним тысячи рублей?

— Мы хотели припугнуть Полетаева.

— Это мог сделать любой ваш приятель-спортсмен из того же трансагентства. А вы остановили выбор на Мусейбове и рецидивисте Шелудько. Кто они такие, вам хорошо известно, и о последствиях вы хорошо знали. Тем более, заплатив такие деньги. За что? За разговоры?