Владимир Першанин - Мы умрем в один день

Добыча оказалась скуднее, чем мы ожидали. Видимо, все три ящика спрятали в разных местах, и было еще неизвестно, удастся ли найти остальные. Пачки сторублевок выпуска сорок седьмого года уже давно не имели никакой ценности, с чеком тоже дело казалось ненадежным — поди выберись за границу, да как тебя еще в этом банке встретят! Может, там еще какие документы или шифр специальный нужен. Оставались три десятка золотых монет — как раз по десять штук на брата. А насчет чека Валентин пообещал заняться сам, через своих приятелей на прииске.

Из-за чека и произошла первая стычка между Игорем Руслаковым и Валентином. Друг другу они не доверяли. За месяц пребывания на острове от былой их дружбы мало что осталось. Валентин откровенно презирал приятеля за лень и хвастливость. Руслакова такое отношение бесило. Но Валентин был куда сильнее физически, и связываться с ним зять Бородина не решался. Он подозревал, что Валентин мог обнаружить и другие ящики, но утаивает их от остальных. А уж с чеком он обязательно надует и его и Бородина. Это добавляло еще больше нервозности в однообразную жизнь троих людей на острове. Последней каплей стала Ольга, которая отдала предпочтение Валентину.

— Дубина! Хочешь сгнить в тюрьме? — орал Бородин, когда в тот день зять прибежал со сломанной рукой и рассказал, что убил Валентина.

Они кое-как оттащили тело в подземный переход и забросали хламом. Поиски двух других ящиков пришлось прекратить. Когда вернулись домой, долго со страхом ждали, что начнут разыскивать Валентина. Но он оказался никому не нужен. Тетка, у которой между сезонами жил Валентин, даже обрадовалась, что племянник опять куда-то исчез — без него спокойнее. Поинтересовались раз-другой кое-кто из старых друзей, а потом и они забыли.

Неожиданно пришло письмо от дочки смотрителя маяка. Потом второе, видимо, Валентин успел оставить ей адрес. Назойливость Ольги становилась опасной, вдруг кинется разыскивать, мало ли чего этот дурак ей обещал. Пришлось посылать зятя на побережье, пугнуть смотрителя. Заодно тот дал телеграмму тетке, якобы от Валентина, что все хорошо, он женился и уехал на заработок.

А деньги зять умудрился промотать еще до весны. Он и продать-то как следует свою долю золота не смог. Связался с кем-то из блатных, и пока реализовывали монеты, больше прокутили, чем заработали. Но все-же какие-то деньги остались, прибарахлились с дочерью, магнитофон японский купили — вот и все богатство. Начал было подбираться к чеку, который хранился у Бородина, но тот наотрез отказался его трогать. Пока рано. Судили-рядили, пришли к выводу, что снова придется плыть на остров. Но ведь в деньгах Бородин не нуждался, достаточно зарабатывал на хлебном своем месте возле автомобильных железок. И товары дефицитные на дом несли, и всего остального хватало. Какого рожна поперся он снова на этот проклятый остров? Уговаривал себя, что надо избавиться от трупа. Зять, черт с ним, пусть хоть не вылазит из тюрьмы, но дочь и внуков жалко.

Хоть и уголовник Игорь, а семью любит, и дочь — дура, с каждой отсидки его ждет. А скорее всего жадность победила. Себе-то чего врать! Казалось, что в тех двух ящиках, хранятся главные ценности. Может, золото в слитках, а может, алмазы или валюта. Дух захватывало от мечтаний. А кончилось все совсем хреново. Одни трупы, и ему на старости лет тюрьмы не миновать.

— Куда стариков дели? — спросил Некрасов.

— Швед с Игорем их в воду бросили. А где, не знаю…

Подумал, что до тюрьмы может и не добраться. Скуластый мужик с рассеченной бровью держал карабин под мышкой, и по глазам его Бородин понял, что может словить пулю в любой момент.

— За что вы их убили?

— Старик смотритель первый бросился… Так ребята рассказывали.

Подбежала Ольга и ударила Бородина прикладом.

— Сволочь, убийца!

Вскинула ружье. Некрасов в последний момент успел перехватить стволы. Грохнуло над самой головой. Бородин испуганно присел.

— Стойте, не надо!

Он рассказал Некрасову почти все, умолчав лишь о найденном вчера втором ящике. Снова закурил, когда Ольга вытащила из каюты «Амура» кожаный саквояж, высыпала содержимое на брезент рядом с двустволкой и ключами.

— Триста тысяч рублями сорок седьмого года и пятнадцать тысяч английских фунтов, — медленно проговорил Бородин, — я сосчитал. Когда валюту продадите, миллионерами будете.

Вместе с деньгами лежали несколько клеенчатых папок. В верхнем правом углу каждой из них стоял фиолетовый штамп: «Категорически секретно». Некрасов взял одну из них, развязал тесемки.