Николай Леонов - Мастер [журнальный вариант]

Он посмотрел себе под ноги и послал одного из сержантов в ближайшую школу за магнитом. Сержант недоуменно пожал плечами, нехотя влез на мотоцикл и вскоре вернулся с магнитом.

Леонид присел и провел туда-сюда магнитом у порога. Продавщица умолкла, а зеваки тяжело задышали.

- Не мешайте, граждане, - сказал участковый.

- Не нашел, - произнес Леонид, поднимаясь. - Ни одной пылинки. Хоть бы насмех. Выходит, где-то распилили и потом навесили на дверь. Ну, это разбираться вам, - добавил он, возвращая сержанту магнит.

Милиционеры разом повернулись к продавщице. Она утерла слезы рукавом и вдруг заорала едва ли не басом:

- Ах ты такой-сякой! Разэтакий!

Леонид почистил колени и направился к машине. Вроде бы ни с того ни с сего у него появилось ощущение психической усталости. Вдобавок он сейчас после общения с преступником испытывал чувство, похожее на гадливость. Может, в этой бабе было нечто специфически отталкивающее? Да нет, баба как баба. Круглое простодушное лицо. Подушечки щек. Серый платок и белый халат. Попервоначалу ее даже было жаль основательно.

Навстречу ему энергично шагал невысокий парень с перебитым носом.

- Вася! - произнес Леонид с изумлением.

- Леня! - сказал парень с восторгом.

- Сколько лет, сколько зим, - произнес Леонид.

- Да уж не счесть, - ответил Вася.

Они постукивали друг друга по солнечному сплетению. Тела их гудели, как пустые железные бочки.

- В отличной форме, как всегда. Молния и гром! Удар, еще удар, - сказал Леонид с восхищением.

- Куда мне, - опечалился приятель.

- Неужто Серов взял свое?

По Васиным рассказам, этот Серов был извечным его соперником. Его бичом. И Вася только тоскливо кивнул, подтверждая.

- Пришлось убавить сала, и фюйть - в нижний вес. Там ему не достать, - сказал он. - Теперь держусь на пятидесяти восьми.

«Пятьдесят семь, шестьдесят, - подумал Леонид вдруг: - Ну да, «пятьдесят семь - шестьдесят», так сказал тот парень актрисе. Вот оно что!»

- Скажи-ка, - произнес Леонид. - Пятьдесят семь - шестьдесят, дай бог память, это что: весовая категория?

- Легкий вес, - сказал Вася.

- Это в боксе, а допустим…

- Не допущу. Ни в коем случае, - ответил Вася. - Такая категория лишь в боксе. От пятидесяти семи до шестидесяти.

«Точно, - подумал Леонид. - Это мог сказать только боксер. И никто другой».

- Заглядывай в спортзал, - сказал Вася. - По старенькой дорожке. Потопчемся с перчатками. Глядишь, я смажу по носу. Разок-другой.

- Да нет, уволь. Только без этого. Я с хроническим насморком.

- Ладно, заходи просто так.

- Завтра же, - сказал Леонид прикинув.

Однако на следующий день он отправился в боксерский зал другого общества. Посидел там в сторонке, посмотрел, как ладные ребята в спартаковских майках работают над техникой, послушал их шутки над добродушным и несообразительным тяжеловесом. Поболтал с тренером о том о сем, сойдя за журналиста. Тренер оказался из словоохотливых. Они примостились на кожаном коне, и тренер мало-помалу, между репликами в зал, удовлетворил его любопытство.

Отсюда Леонид поехал к боксерам «Буревестника». Так он обошел с полдесятка залов, и у Васи появился только на третий день.

- Долгие сутки у тебя, - сказал Вася, - или ты по Эйнштейну? На больших скоростях? Нашу банальную сотню часов за свои бесценные двадцать?

- Да дело одно, - пробормотал Леонид оправдываясь.

Вася мотал на ладонь витой шнурок скакалки.

Они присели на скамью под шведской лестницей. Из полуподвальных окон били солнечные лучи, на полу лежали светлые полосы В зале стоял глухой шум ударов и шарканье ног боксеров. За вислыми канатами два парня в шлемах лениво тыкали друг друга в перчатки. Как мальчишки перед дракой. А ты, мол, кто такой?

- А вот и Серов, - сказал Вася, будто трогая больной зуб.

Серов, словно в насмешку, оказался иссиня-черным малым с добрым лицом. Он с упоением колотил по «груше» и с притворной кровожадностью поглядывал на Васю.

Леонид припомнил старое. Как сам когда-то хаживал на секцию. Это было еще в школе, и учитель физкультуры считал его способным. Но все дело испортил нос. Чуть что, и он пускал красную юшку после среднего приличного удара. На этом карьера и кончилась. На третьем спортивном разряде. От воспоминаний зудило руки. Леонид, таясь от Васи, поиграл кулаками.

- А, Зубов. Ну, как поживаем? - спросил подошедший тренер и жестом лошадника потрогал Леонида за бицепс.

Тут заскрипела дверь, и в зал ввалился потный толстяк. Он буксировал за руку молодого гиганта.