Анатолий Ковалев - Кровавый источник

— Какая сука на меня настучала? — Он размышлял теперь вслух, даже кричал, выжимая из «джипа» последние соки. — Карпуша не мог снюхаться с мусорами! Это шурин! Шурин! Мудила! Галка меня предупреждала! Он тебя погубит! Погубит! Ревела — не пускала! А я не слушал ее, дурак! Что с бабы взять!

Впереди показалась еще одна вышка с машинами вокруг и автоматчиками.

Увидев приближающийся «джип», милицейские машины полностью перекрыли трассу.

— Все! Это конец! Конец! — орал Фан.

Он пошел на таран, сбив попутно одного в шлеме, тот разбил ему лобовое стекло и отлетел в сторону бездыханной куклой. Но это был еще не конец.

«Джип» протаранил милицейский «мерседес» и вновь вырвался на свободу.

— Ну, что, суки, взяли? — надрывал глотку Фан. Автоматчики растерялись.

— Что вы медлите, болваны? — раздалось откуда-то сверху. — Стреляйте!

И в тот же миг несколько очередей ударило по «джипу», но Фан был уже далеко.

Погоня возобновилась.

Его подмывало свернуть в лес и там заплутать, замести следы, заблудиться навсегда, но по краям трассы были неглубокие рвы, а значит, машина застрянет. Бросить «джип» и бежать в лес? Тогда он превратится в мишень.

Огромный, широкий голос, будто с небес, будто над всем миром, возвестил:

— Романцев, остановитесь! Это бессмысленно!

Он видел, что впереди опущенный шлагбаум, что бесконечный серый товарняк тянется медленно и скучно. Он понимал, что это последнее препятствие в его жизни, которого не протаранить. И все же он не остановился…

В конце мая на юге Венгрии в полном разгаре лето. Степные травы пахнут уже по-иному, и ветер какой-то обновленный, интимный, ласковый.

Маленький Колька сидел на берегу небольшого озерца и думал о жизни.

Отец вез его сюда долгим, извилистым путем на своей машине. Они повидали много стран и городов. Проехали Белоруссию, Польшу, Словакию. Отец говорил, что есть путь и покороче, но более опасный.

— Не выбирай коротких путей, сын, — наставлял он.

Отец был немногословен, и Колька не докучал ему вопросами. Только спросил один раз, когда подъезжали к Минску:

— А бабушка ко мне приедет?

Уж очень они подружились, и Владимир Евгеньевич впервые видел, как его мать, дворянка Тенишева, плачет, отрывая от сердца любимого внука.

— Обязательно приедет, — пообещал отец.

И уже почти у самого дома, миновав мост над Тисой, Колька прошептал в нахлынувших вдруг слезах:

— А когда я увижу маму?

— Уже скоро, сынок, — как можно ласковей произнес отец и добавил: — Она по тебе очень скучает…

Дом Кольке понравился. Большой, с красной черепичной крышей, с просторными комнатами.

И запахи здесь стояли удивительные. Пахло травами, цветами, лошадьми. Больше всего мальчика привлекали лошади, а меньше всего — хозяйка дома, Наталья Максимовна.

Владимир Евгеньевич не соизволил предупредить ее об их приезде. И они свалились как снег на голову. В первый момент, как только вышли из машины, Наталья Максимовна при виде Кольки лишилась дара речи. Она, конечно, сразу обо всем догадалась, хотя и не знала всех обстоятельств, вынудивших Мишкольца на подобный шаг.

— Принимай гостей, Наташа, — спокойно сказал он.

Она только всплеснула руками и ушла в дом. Заперлась в своей комнате и не выходила до самого вечера. Так что пришлось им обедать в ближайшей корчме.

Колька по привычке не задавал вопросов. И не жаловался на жжение во рту. С усердием жевал острое, от души наперченное мясо и запивал томатным соком. Кругом говорили на непонятном языке. Впрочем, за время поездки он привык к этому.

Отец пил белое вино из длинной узкой бутылки и ничего не объяснял.

Природная тяга к созерцанию на время лишила мальчика аппетита, и он стал рассматривать двух посетителей у стойки бара в белых рубахах и красных, расшитых золотом жилетах. Они громко говорили с хозяином корчмы и заразительно смеялись. Но это не пугало, а, наоборот, почему-то притягивало.

— Кушай, малыш, кушай, — тронул его за руку отец и добавил: — Это музыканты. Они тут играют по вечерам. Еще успеем послушать.

В это время корчма вдруг наполнилась веселым смехом и звонкими, молодыми голосами. Кучка подростков, по-видимому, возвращаясь из школы, заглянула сюда, чтобы опрокинуть по стаканчику вина.

— Папка! — донеслось до них русское слово. — Папка! Когда ты приехал? — К ним подсел высокий парень с очень живыми глазами, большими и карими, как у отца. — Вот здорово! Ты никогда так быстро не возвращался!