Эд Макбейн - Мошенники

Да, неплохое начало у этой недели, ничего не скажешь.

Понедельник — день тяжелый.

Терри Гленнон был задержан в четыре часа дня. К этому времени в дежурном помещении успела собраться уже целая компания здоровенных детективов, которые с напускным безразличием приглядывались к парнишке в наручниках, требовавшему объяснения, за что это его приволокли в участок.

Боб О’Брайен, который взял на себя роль самого любезного из полицейских, приступил к объяснениям: Мы приволокли тебя в полицейский участок потому, что мы считаем, что именно ты вместе со своими дружками избил сегодня до полусмерти одного из наших полицейских. Надеюсь, ты удовлетворен ответом?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Гленнон.

— Я говорю о полицейском в ранге детектива, которого зовут Мейером Мейером, — любезно продолжил свои пояснения О’Брайен. — Сейчас он находится в Центральной городской больнице, где ему оказывают помощь. Он получил множество ссадин, кровоподтеков, подозревают также сотрясение мозга. Ну, как — картина постепенно проясняется?

— И все равно — я не знаю, о чем вы толкуете.

— Ну, что ж, прекрасно. Можешь играть в молчанку, — сказал О’Брайен. — Времени у нас достаточно. Во время ленча я съездил в больницу, и Мейер сам сообщил мне, что сегодня он нанес визит на квартиру Гленнонов, где молодой парень по имени Терри Гленнон очень рассердился на то, что детектив Мейер позволил себе разговаривать с его матерью. Мать, по словам Мейера, отпустила несколько саркастических замечаний по поводу некоторых друзей ее сына. Понимаете, о чем идет речь, Гленнон?

— Да, я помню, как он приходил.

— Вот видите, а, может, вы теперь постараетесь припомнить, куда это вы пропали после того, как ваши дружки напали целой группой на Мейера?

— Никуда я не пропадал. Я гулял себе в своем квартале. А кроме того, ни на кого я не нападал — ничего подобного не было.

— В вашем квартале тебя не было, Гленнон. Мы разыскивали тебя с самого полудня.

— Ну, я прошвырнулся немножко, — сказал Гленнон. — Ну и что из этого?

— Ничего особенного, — вмешался в разговор Карелла. — Каждый имеет право прогуляться. Закон этого не запрещает. — Он мило улыбнулся и спросил. — А куда ты направился после того, как вышел из дома, припомни-ка, Гленнон?

— Я пошел в центр.

— И куда именно ты пошел в центре? — спросил Уиллис.

— Я зашел в кондитерскую.

— В какую именно кондитерскую? — спросил Браун.

— В ту, что на углу.

— И сколько ты там пробыл? — спросил Ди-Мэо.

— Не знаю. Час, а может — два. Откуда мне знать?

— Да, лучше было бы припомнить поточнее, — сказал О’Брайен. — Зачем вы избили Мейера?

— Я никого не избивал.

— А кто избивал?

— Не знаю.

— Ты когда-нибудь слышал о Клер Таунсенд?

— Да.

— Где и когда?

— Мать моя говорила о ней. И этот полицейский, который приходил к нам, тоже о ней справлялся.

— Сам ты с ней знаком?

— Нет.

— А знаешь человека по имени Джо Векслер?

— Нет.

— А Энтони Ла-Скала?

— Нет.

— А Герберта Лэнга?

— Нет.

— Зачем ты избивал Мейера?

— Я никого не избивал.

— А почему твоей матери не нравятся твои дружки?

— Откуда я могу знать? Можете спросить у нее самой.

— Ее-то мы обязательно спросим. Но сейчас я спрашиваю об этом тебя.

— Я не знаю, почему она их не любит.

— Ты состоишь в какой-нибудь банде, Гленнон?

— Нет.

— Значит, вы там у себя называете это клубом? И как же называется ваш клуб, а, Гленнон? Клуб атлетизма и светского общения, да?

— Нигде я не состою. И ничего никак не называю, потому что нигде не состою.

— Это ребята из твоей компании помогли тебе расправиться с Мейером?

— Никакой компании у меня нет.

— А сколько человек там было?

— Я вообще не знаю, о чем вы тут толкуете. Я просто пошел себе в центр и…

— И что же ты сделал потом? Вернулся и стал поджидать Мейера на лестнице?

— …и потолкался там в кондитерской…

— И решили избить его, как только он выйдет от твоей матери?

— …часа два, а может быть и больше, а потом пошел себе немного прогуляться.

— А где ты ел свой ленч?

— Что?

— Где завтракал?

— Ну, взял горячую сосиску на Баркер-стрит.

— А ну-ка, покажи свои руки.

— Зачем?

— Покажи руки, кому сказано! — рявкнул на него Карелла.

О’Брайен взял руки Гленнона в свои и повертел, рассматривая их с обеих сторон.

— Ну вот все, что нам было нужно, — сказал он. — Эти ссадины на костяшках пальцев дают полную картину.