Эд Макбейн - Мошенники

Вот тогда-то он и набрал номер Ф 7-8024:

— Восемьдесят седьмой полицейский участок. Сержант Марчисон у телефона, — услышал он голос в трубке.

— Детектив Карелла, пожалуйста, — сказал Чжен.

— Секундочку, — ответил дежурный. Чжен ждал. Значит, он был прав. Карелла вернулся в участок. Он вслушивался в пощелкивание в трубке.

— Восемьдесят седьмой, детектив Хэвиленд.

— Я говорить детектив Карелла, пожалуйста.

— Его нет здесь, — сказал Хэвиленд. — А кто говорит? — Краешком глаза он видел, как Клинг спускался по лестнице, ведущей на первый этаж.

— Чарли Чжен. Когда он будет обратно тут?

— Погодите минутку, — сказал Хэвиленд. Он прикрыл рукой трубку. — Эй, Берт! — крикнул он. — Берт! — Но Клинга уже не было на лестнице. Тогда Хэвиленд проговорил в трубку: — Я тоже полицейский, мистер. Чего вы хотите?

— Человек, который делал татуировку девушке, — сказал Чжен. — Он был тут, в ателье. Вместе с миссис Карелла.

— Погодите, не так быстро, — сказал Хэвиленд. — Какой человек? Какая девушка?

— Карелла знает, — сказал Чжен. — Скажите ему, человека имя Крис. Большой мужчина, блондин. Скажите ему, жена пошла за ним. Когда он обратно будет?

— Послушайте, — начал было Хэвиленд, но Чжен не дал ему договорить.

— Я приходить. Я приходить и говорить с ним. Вы скажите ему ждать.

— Но он, может, даже… — проговорил Хэвиленд, но на другом конце провода повесили трубку.

Девушка прижимала платок ко рту и сгибалась чуть ли не вдвое. Высокий светловолосый мужчина продолжал поддерживать её, обнимая рукой за талию, и трудно было сказать, вел он её или тащил за собой по улице.

Тедди Карелла упорно следовала за ними. Тедди очень мало знала о мошенниках или брачных авантюристах.

Но она прекрасно знала, что можно часами стоять на перекрестке улиц, предлагая купить золотые пятидолларовые монеты по десяти центов каждая, и за целый день не найти ни одного желающего совершить подобную сделку. Она отлично знала, что недоверие впитано здесь с молоком матери. В этом городе на улицах не заговаривают с незнакомыми, знала она и то, что не-знакомые не разговаривают здесь даже в ресторанах, и все это потому, что люди в этом городе не доверяют друг другу.

Поэтому ей необходимо было подстраховаться. Если бы она могла говорить, все было бы значительно проще. Но говорить она не могла, поэтому-то она и пыталась подстраховать себя, написав примерно дюжину записок следующего содержания: “Позвоните детективу Карелле по телефону Ф 7-8024. Скажите ему, что номер машины ДН 1556. Пожалуйста, поторопитесь”

И сейчас, следуя за Дональдсоном и девушкой, она сделала единственное, что было ей доступно, — она принялась раздавать эти записки прохожим. Она не могла надолго задерживаться возле них, чтобы попытаться что-то объяснить им знаками, потому что ей нельзя было выпускать из виду идущую впереди пару. Она могла только прикоснуться к рукаву какого-нибудь старика и, вручив ему обрывок бумаги, идти дальше. Она могла лишь мягко и настойчиво вложить его в руку какой-нибудь седоволосой дамы, спокойно идущей по своим делам, а потом повторить ту же операцию с подростком, уставившимся на неё восхищенным взглядом. Она оставляла за собой множество людей с обрывками бумаги в руках. Она могла только надеяться на то, что хоть кто-нибудь из них позвонит в 87-й участок полиции. Она надеялась, что регистрационный номер машины окажется, наконец, в руках её мужа. А пока что она шла по следу убийцы и его жертвы, боясь даже думать о том, что произойдет, если её муж не придет ей на помощь.

— Мне… мне плохо, — Приссила Эймс уже почти не в состоянии была и говорить.

Она изо всех сил цеплялась за эту спасительную руку, которая обвивала её талию, и тащилась по улице, с трудом переставляя ноги, думая только о том, куда он ведет её, и почему это она вдруг так серьезно заболела.

— Слушай меня внимательно, — сказал он. Голос его звучал сурово. Он тоже тяжело дышал, и она почти не узнавала его голос. У неё горело и першило в горле, но самая мучительная боль сосредоточилась в желудке. — Я с тобой разговариваю, ты слышишь?

Нет, ничего подобного с ней никогда не случалось, она вообще никогда серьезно не болела.

— Черт побери! — донесся откуда-то издалека его голос. — Ты будешь слушать или нет? Если ты опять начнешь блевать, то, клянусь Богом, я просто брошу тебя здесь в канаве!

— Извини… я…

Она пыталась сдерживаться, изо всех сил. Ей было стыдно за себя. Должно быть, еда была не в порядке, а тут ещё её страх перед иголками. Не следовало ему просить её сделать татуировку, ведь она так боится игл…