Мария Литошко - Исповедь падшего

О прогулке не могло быть и речи! Я немедленно ринулся обратно в номер, не выпуская газету из рук. Вдруг она принадлежала тому, кто меня ищет? Вдруг этот «кто-то» уже здесь, в этом отеле? Меня бросало то в холод, то в жар. За несколько минут я собрал все свои вещи в недавно купленный кожаный чемодан и поспешил к выходу.

— Вы уже уезжаете, мистер Моррэс? — спросил консьерж.

— Да, непредвиденные обстоятельства, — я положил на стойку ключ.

— Но ваш номер оплачен на неделю вперед, — напомнил служащий.

— Кажется, это было поспешным решением. Полагаю, я могу вернуть свои деньги?

— Сожалею, сэр, это против правил. Но Вы можете переговорить с управляющим, возможно, он позволит сделать для вас исключение.

— Тогда зовите его сюда! — нервно потребовал я, ощущая, будто мне кто-то подпаливает пятки.

— Боюсь, он будет только завтра утром.

— Тогда с дороги!

— Простите? — консьерж выпучил на меня глаза.

— Я не могу ждать до завтра! — я поднял с пола чемодан и быстрым шагом поспешил на улицу.

И вот мне снова пришлось бежать прочь. Еще утром я на какое-то время сумел забыть, кто я есть, но эта газета снова напомнила, что я убийца, чьи руки по локоть в крови, а сердце, очерненное гневом, мечтают вырвать все жители Нью-Йорка.

Ночь мне пришлось провести на вокзале, и только утром я уехал на поезде в Сан-Паулу, а оттуда немедленно отправился в Буэнос-Айрес. В вагоне первого класса мне было почти так же комфортно, как в роскошном отеле. Условия здесь были идеально подходящими для людей моего круга, но я все равно чувствовал себя чудовищно уставшим. Я был крайне благодарен окружающим, что никто из них не попытался заговорить со мной. Случись это, мне пришлось бы отвечать на вопросы, кто я и откуда, пришлось бы прибегнуть ко лжи, а этого мне хотелось меньше всего. Понадобилось немало времени на осознание самого главного, последствия всего произошедшего: я больше никогда не смогу иметь друзей, раскрыться кому-то, поведать свою историю, довериться… Вряд ли Дэн мог ожидать, что я однажды подниму на него руку. Я был плохим другом и теперь расплачивался за это.

Каждый раз, пообедав в вагоне-ресторане, я не засиживался и спешил вернуться в свое купе. Наконец, поезд доставил меня в Аргентину. В Буэнос-Айресе я задержался всего на три дня и то лишь потому, что меня изрядно вымотало столь долгое путешествие. Город, некогда вызывавший во мне интерес, смешался со всеми прочими. Я не нашел в нем ничего особенного. Небольшой отель в двух шагах от железнодорожного вокзала вполне сгодился. В этот раз я не испытывал желания затеряться в «джунглях» незнакомого города в надежде отыскать увеселительные места. Я спал не меньше девяти часов, спускался в кафе, чтобы поесть и снова возвращался в номер. У меня не было с собой даже книг, а все те, что продавались в книжных лавках, были на-испанском. Присаживаясь возле маленького столика у окна комнаты, я разлаживал карты, играя в покер с невидимым соперником. Должно быть, именно так начинают сходить с ума.

По истечении трех суток я опять двинулся в путь, но на сей раз он вел прямиком в Марсель. Никто не смог бы найти меня! Я хорошо запутал следы. Ступив на землю Франции, меня окончательно оставило чувство преследования. Мне необходимо было выбрать для себя дом, место, где можно осесть навсегда и попытаться начать все заново. И за время следования сюда я решил, что этим местом станет Мадрид — совершенно не похожий на Нью-Йорк город, далекий от его берегов и напрочь лишенный воспоминаний, чистый, как белый холст: путешествуя с Дэном по Европе, мы миновали это место, а потому здесь ничто не напоминало о прошлом. Но, помимо дома, мне необходимо было новое имя. Я назвал себя Луисом Бернсом, таковым и числился в дальнейшем. Я стал носить очки с обычными стеклами, отрастил усы и перестал носить шляпы, а жаркое солнце позаботилось, чтобы моя кожа приобрела бронзовый оттенок.

Мне почти удалось убедить себя, что отныне я другой человек, новая личность. Я много думал об этом, пока добирался сюда. Решение измениться полностью являлось самым разумным. Все это было ложью, но мне нужно было в нее верить.

Три года прошли достаточно спокойно. Я по-прежнему жил в Мадриде в квартире, которую снял у одного пожилого человека. Разумеется, можно было приобрести свой дом, но я не захотел. Работать я не умел, да и зачем? Часть денег была пущена на небольшое дельце: я открыл кафе на самой оживленной улице, и оно пользовалось популярностью, принося мне хороший доход. Так поступил бы Дэн. Именно ему я был обязан приобретенными знаниями и тем, что не спустил свое состояние за первый же месяц жизни в Нью-Йорке.