Кэтрин Стедман - Опасная находка

«О’кей», — жестом отвечаю я. У нас все хорошо.

Он дает сигнал продолжать погружение. И делает все настолько идеально по инструкции, что я не могу сдержать улыбку, несмотря на загубник регулятора кислорода. Я в надежных руках.

Я смотрю вниз и вижу кораллы на скалистых выступах в добрых пяти метрах под нами. Снова смотрю вверх. Поверхность теперь в десяти метрах, ярко мерцает над головой.

Я смотрю на Марка. Зависнув в синеве. Вне времени. Он оглядывается на меня и улыбается.

Мы погружаемся. Периферийным зрением я замечаю движение. Не объект, лишь смену цвета на глубине, на самом краю видимости.

Я поворачиваю голову и сосредотачиваюсь на смутной синеве за нами. Изо всех сил напрягая зрение, я вглядываюсь в темную воду. И тогда я вижу их. Повсюду вокруг нас. Я вижу их одну за другой. И с каждой новой тенью мое сердце пропускает удар. Дозы адреналина выбрасываются в кровь. Они буквально кишат в этой воде. Они описывают широкие круги над обломками, ныряют за риф и появляются из-за него. Их вытянутые тела невесомо парят в сине-голубой атмосфере. Плавники, жабры, пасти, зубы. Скользят, как океанские лайнеры. Акулы. Огромное множество акул. И моей центральной нервной системе все равно, к какому виду они относятся, нервная система реагирует сама по себе.

Я не дышу. Мои мышцы застыли, как в кошмаре, когда не можешь закричать. Я смотрю на Марка. Его взгляд быстро оценивает их, оценивает угрозу.

Мне удается поднять руку, я в ужасе оттого, что движение может привлечь их внимание. Я жестом спрашиваю: «О’кей?» Рука бесконтрольно дрожит.

Марк вскидывает руку: «Подожди». Он окидывает взглядом воду вокруг нас.

Я смотрю вверх. Пятнадцать метров до поверхности. Дыши, Эрин! Дыши, чтоб тебя. Я втягиваю воздух. Прохладный чистый воздух из баллона. Выдыхаю медленно и спокойно. Я смотрю, как пузырьки моего выдоха убегают к поверхности.

Хорошо. Молодец, Эрин.

Марк оборачивается ко мне в воде: «О’кей».

Все хорошо.

Он улыбается.

Мое тело расслабляется. Они безопасны. Мы в безопасности.

Я оглядываюсь на них. Ощущение примерно такое, как на поле со стадом крупного рогатого скота. Они так огромны. Есть смутное беспокойство оттого, что они в любую минуту могут напасть на тебя. Нацелиться на тебя.

Потом я замечаю их плавники. Кончики плавников — не черные и не серебристые. Они серые. При такой перспективе сложно судить, я не могу понять, насколько они далеко. Но они большие. Они очень большие. Серые рифовые акулы.

Они знают, что мы здесь. Они нас видят. Но все будет хорошо. Они не причинят нам вреда. Они не нападут. Все нормально.

Мы возобновляем спуск.

Проплываем мимо большого косяка желтых и серебристых рыб в шесть футов высотой, очень плотного.

Когда мы достигаем дна, Марк дает сигнал следовать за ним к останкам корабля. Он не так уж далеко впереди, покоится на океанском дне. По мере того, как мы приближаемся, его очертания становятся все четче.

Я смотрю верх, на косяки рыб и акул над нами. Колонна рыб — буквально кафедральный собор из рыб — кружит в чистейшей воде. Вау!

Я оглядываюсь на Марка. Он тоже это видит. Нам не нужны слова, он тянется ко мне сквозь воду и пожимает мою обтянутую перчаткой руку.

После погружения мы обедаем на пустом острове, подведя катер так близко к берегу, как только возможно. Мы стаскиваем костюмы и плаваем голышом на отмелях, загораем на пустом пляже. Когда мы снова поднимаемся на борт и отправляемся к Бора-Бора, уже близится вечер.

Марк стоит за штурвалом, сосредоточившись на водной глади. В это время суток обратный путь до отеля может занять больше часа. Мне приходится то и дело закрывать глаза, потому что ветер бросает волосы мне в лицо, усталость пронизывает все тело, так что я едва не засыпаю. Светящийся зеленый кружок GPS еле ползет к красной отметке. Мои веки начинают закрываться.

Не знаю, заснула ли я, но, открыв глаза, понимаю, что звук мотора определенно изменился: мы замедляем ход. Я смотрю вверх, на Марка. Мы еще не вернулись к Бора-Бора. Вокруг ничего нет, только океан тянется на бесконечные мили во всех направлениях. А потом я вижу то же, что и он.

Бумага. В воде, вокруг нас. Листы белой бумаги.

Мы приближаемся к пятну из бумаги примерно в десять метров шириной: я не могу определить, что это: журналы, счета или документы, потому что со страниц смылись чернила, оставив темные нечитаемые пятна. Бумаги липнут к поверхности воды, как пленка к коже.

Марк смотрит на меня. Что это? Мы оба оглядываем горизонт. На нем нет ничего, кроме синевы.