Кэтрин Стедман - Опасная находка

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Публикуется при содействии “Darley Anderson Literary, TV & Film Agency” и “The Van Lear Agency”

Переведено по изданию:

Steadman C. Something in the Water / Catherine Steadman. — New York: Ballantine Books, 2018. — 352 p.

Перевод с английского Татьяны Ивановой

Дизайнер обложки Алина Ачкасова

© Depositphotos.com / Ave-sun, SandraFotodesign, обложка, 2018

© Catherine Steadman, 2018

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2018

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2018

Победу, изложенную со всеми подробностями, трудно отличить от поражения.

Жан-Поль Сартр. Дьявол и Господь Бог [1] Перевод Г. С. Брейтбурда. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

Вот я улыбнусь, улыбка моя канет на дно ваших зрачков, и один только Бог знает, что с нею станется.

Жан-Поль Сартр. Нет выхода [2] Перевод С. Лихачевой.

Суббота, 1 октября

Могила

Вы никогда не задумывались, сколько понадобится времени, чтобы вырыть могилу? Можете больше не гадать. На это уходит вечность. Сколько бы вы ни представили, смело умножьте этот срок на два.

Я уверена, вы видели подобное в фильмах: герой (вполне возможно, с приставленным к затылку пистолетом) потеет и кряхтит, все глубже вкапываясь в землю, пока не оказывается в собственноручно вырытой могиле. Или парочка незадачливых преступников, не прекращая спорить и препираться, бесшабашно и хаотично машет лопатами так, что комья земли взлетают в воздух с мультяшной легкостью.

На самом деле все совсем иначе. Рыть могилу нелегко. Земля плотная, тяжелая и поддается с трудом. Это чертовски утомительно.

И скучно. И долго. И никуда от этого не деться.

Стресс, адреналин, отчаянная животная потребность сделать это поддерживают вас примерно минут двадцать. А потом вы ломаетесь.

Мышцы конечностей словно испаряются, и кожа прилипает к костям, а кости к коже. Сердце болит, отходя от адреналинового шока, уровень сахара в крови падает, вы как будто врезаетесь в стену. Всем телом, с разгона. И при этом с кристальной ясностью осознаете, что как бы вы себя ни чувствовали, как бы ни были измотаны, а яму выкопать придется.

И тогда вы переключаете передачу. Наступает середина марафона, когда новизна уже выветрилась и остается лишь дойти до финиша этого проклятого забега. Вы вложились, вы инвестировали все, что имели. Вы сказали всем своим друзьям, что сделаете это, заставили их внести пожертвования в ту или иную благотворительную организацию, с которой вы только косвенным и случайным образом связаны. И они с виноватым видом пообещали внести больше денег, чем хотели пожертвовать изначально, чувствуя себя обязанными из-за какой-нибудь велосипедной прогулки или чего-то подобного, вместе пережитого в университете, подробностями чего они утомляют вас всякий раз, когда напьются. Я все еще говорю о марафоне, следите за ходом моей мысли. Потому что затем вы каждое утро в одиночку выходите на пробежку, и ваши лодыжки ноют от усталости, в наушниках пульсирует музыка, вы преодолеваете милю за милей — ради этого. Ради того чтобы сразиться с собой, с собственным телом, именно там, в тот самый решающий момент, и посмотреть, кто победит. И никто, кроме вас, не видит этой битвы. И всем, кроме вас, на нее наплевать. Потому что только вы, лично вы пытаетесь выжить. Вот на что это похоже, когда вы роете могилу, — на ощущение, будто музыка смолкла, но нельзя перестать танцевать. Потому что, если вы перестанете танцевать, вы умрете.

Так что вы продолжаете копать. Продолжаете потому, что альтернатива этому куда хуже, чем рытье проклятой бездонной дыры в твердой спрессованной земле при помощи лопаты, найденной в сарае какого-то старика.

Вы копаете дальше, и перед глазами у вас проплывают цветные пятна: это фосфены, вызванные метаболической стимуляцией зрительных нейронов коры головного мозга низким уровнем кислорода и сахара в крови.