Кэтрин Стедман - Опасная находка

— Ладно, нормально, — говорит он. — Я в порядке. Честно.

Тон у него спокойный, обнадеживающий. И в этот раз я ему верю, он в порядке. Но… все это неправильно. То, что происходит с ним, неправильно. Просто нечестно.

— У меня есть идея, — выпаливаю я.

И подхожу к нему, забираю бокал с виски из его руки, отставляю в сторону. Марк выглядит удивленным, выбитым из колеи моей внезапной решительностью. Я беру его за руку.

— Доверяешь мне? — спрашиваю я, глядя ему в глаза.

Он широко улыбается, у глаз собираются морщинки. Он знает: я что-то задумала.

— Доверяю, — отвечает он. И сжимает мои пальцы.

Я веду его к выходу из бунгало и отпираю дверь. Но он тянет меня за руку назад, как только я пытаюсь нажать на ручку.

— Эрин? — Он останавливает меня. По ту сторону двери бушует шторм.

— Ты мне доверяешь, — повторяю я.

Он кивает.

Я нажимаю на ручку, и дверь тяжело распахивается, ветер за ней сильнее, чем я ожидала, гораздо сильнее, чем казалось при взгляде в окно.

Мы выходим на дорожку, и я каким-то образом умудряюсь все же закрыть за нами дверь. Марк стоит, глядя вдаль, на шторм, его футболка мгновенно промокает, ткань успевает потемнеть, пока я запираю дверь и снова беру его за руку. Мы срываемся на бег. Я веду его вдоль деревянных дорожек и перекрещивающихся мостков к главной части комплекса, а затем сквозь залитые лужами тропинки до самой ревущей волнами береговой линии.

По песку идти тяжелее, и ветер теперь врезается в нас со всех сторон. Наша одежда, темная и тяжелая от дождя, липнет к телу, а мы пробиваем себе путь к волнам. И останавливаемся на самом краю Тихого океана.

— Кричи! — кричу я.

— Что? — Он смотрит на меня. Он не слышит меня за ревом моря и ветра.

— Кричи!

На этот раз он меня слышит. И смеется.

— Что?! — переспрашивает он, словно не веря.

— Кричи, Марк! Кричи, мать твою!

Я разворачиваюсь к океану, к ветру, к ярящейся бездне, и кричу. Я кричу каждой клеточкой своего существа. Я кричу из-за того, что происходит сейчас с Марком, того, что случилось с Алексой; кричу за ее умершую мать, за свою маму, за будущее Марка, за наше с ним будущее, за себя. Я кричу, пока не заканчивается дыхание. Марк молча смотрит на меня сквозь грозу. Я не могу определить, о чем он думает. Он разворачивается, словно собираясь уйти, но затем резко возвращается назад и кричит — долго, громко, в хлещущий дождь и туман. Все его сухожилия и мышцы напряжены, он бросает боевой клич в лицо неизвестности. И ветер ревет в ответ.

Суббота, 10 сентября

Находка в воде

К рассвету шторм унялся.

Мы просыпаемся в своем номере от привычно тихого стука обслуги. Единственным доказательством вчерашнего шторма служат пальмовые ветви, тут и там проплывающие мимо нас по лагуне, и наши собственные сорванные голоса.

Я уже много лет так хорошо не высыпалась. После завтрака Марк отправляется переговорить с отельным координатором дайвинга. Они с этим координатором вчера, похоже, неплохо поладили, так что я поручаю переговоры Марку и остаюсь в номере.

Я обещаю Марку, что не буду заниматься работой, но как только за ним хлопает дверь, я тут же открываю ноутбук. Почти все прислали письма. В основном — поздравления со свадьбой. Но я ищу те, что касаются работы, новости о нашем проекте. И нахожу одно.

Тюрьма Холлоуэй написала мне насчет Холли.

В письме — новые подробности о дате ее освобождения. Ее перенесли на 12 сентября. То есть на послезавтра. Черт. Холли должна была выйти только после нашего возвращения.

Я быстро отправляю письма Филу, моему оператору, и Дункану, звукорежиссеру; нам придется отправиться в дом Холли, чтобы записать ее интервью, как только я вернусь. Не идеально, но нам нужно сделать запись как можно скорее после ее выхода. Заодно я напоминаю им о датах съемки Алексы. Она освобождается через несколько дней после моего возвращения, так что у нас будет чуть больше времени на подготовку.

Еще одно письмо привлекает мое внимание, на этот раз из тюрьмы Пентонвилль. Назначена дата освобождения Эдди. Интервью с ним значится в графике ровно через неделю после нашего возвращения.

И тут раздается стук в дверь. Странно. У Марка есть ключ, почему он стучит? Наверное, что-то задумал. Ухмыльнувшись, я направляюсь к двери и картинно ее распахиваю.

За дверью, улыбаясь, стоит крошечная полинезийка.

— Особый дар. Ты берешь! — сияет она, глядя на меня, и протягивает запотевшее ведерко со льдом, в котором торчит бутылка очень дорогого на вид шампанского.