Б. Седов - Судьба и воля

Он так и уснул вчера – сидя в кресле. Как заправский алкаш, потерявший в процессе регулярного общения с зеленым змием ориентацию во времени и пространстве. С людьми пракически не пьющими такое случается крайне редко: перебрав, они, как правило, способны более или менее точно вспомнить события минувшего вечера. Исключение из правила составляют, пожалуй, только «развязавшие», в прошлом сильно пившие люди. У них крыша едет сразу.

Артем, сколько ни пытался, не мог вспомнить, как была допита последняя доза и во сколько уехал Макс, оставив его в этой тараканьей обители на набережной Фонтанки. В какой-то неуловимый момент перед глазами никогда не имевшего пристрастия к выпивке, совершенно не прикасавшегося к ней долгие годы Артема просто опустилась ширма, похоронив под собой все звуки и видения. Стресс и ужас минувшего дня сделал свое дело. Единственное, что Артем смутно помнил, – когда он в последний раз смотрел на столик, бутылок с пивом оставалось еще достаточно…

Сейчас втиснутый между драными креслами журнальный стол был чисто вытерт и совершенно пуст, если не считать лежащего на нем листка бумаги, – скорее всего, вырванного из записной книжки Лакина. Дрожащей, как у последнего ханурика, рукой Артем сгреб записку и, водя по ровным каллиграфическим строчкам плохо фокусирующимся взглядом, прочитал:

«Очухался? Тогда делай как я говорю! Первое – бутылка пива в холодильнике. Второе – в меру прохладная ванна, лежать не менее получаса. Третье – рассол из-под огурцов тоже в холодильнике. Выпить весь. Четвертое – там же найдешь кусок холодца и банку хрена. Съешь, сколько сможешь. Пятое – вечером приеду, сообщу последние новости о ходе следствия по твоему делу. Заодно обсудим план дальнейших мероприятий. Из квартиры без особой необходимости не выходи и стасиков моих не обижай.

P.S. Впрочем, ключа от входной двери у тебя все равно нет. Так что поправляй здоровье и жди меня. Лакировщик».

На лице Артема, несмотря на свербящую в голове жуткую боль, промелькнуло нечто похожее на улыбку, когда он прочитал последнее слово. Кадровый офицер ФСБ умышленно подписался своим институтским прозвищем. Мелочь, а вот ведь какая фишка! – все равно приятно.

Артем встал, прошел на кухню, достал из урчащего холодильника бутылку «Степана Разина», без малейших колебаний сбил пробку об край батарейного вентиля и с жадностью припал губами к горлышку. Ледяная терпкая влага приятно обожгла пересохший язык и успокоила горящее нутро. Глотая пиво и жмурясь от волной нахлынувшего, впервые в жизни испытываемого «удовольствия» опохмелки, Артем вдруг вспомнил еще одну крылатую фразу насчет выпивки, на сей раз не имеющую к группе «Любэ» никакого отношения. Старинная русская поговорка гласила: «Не за то отец сына бранил, что пил, а за то, что опохмелялся». Вот же черт! А ведь так и до запоя не далеко! Ага, только войти в штопор сейчас не хватало, для полного счастья…

Однако по причине полного отсутствия опыта лечения «наутро» перечить рекомендациям сокурсника, знающего толк в этом деле, Артем не стал и осушил бутылку до дна. Выдохнул, поставил на подоконник, задумчиво взглянул на нагло примостившегося по ту сторону грязного окна, задравшего лапу и с увлечением вылизывающего свое главное достоинство тощего подвального котяру.

В следующую секунду в голове Артема тревожно зазвонил колокольчик.

Странное, не до конца осознанное пока беспокойство заставило Артема на мгновение уйти в себя и прислушаться к собственым ощущениям, в которых определенно что-то было не так. А затем – резко отвести руку за спину и торопливо провести ладонью вдоль брючного ремня.

Пистолета не было. Вот тебе и Лакировщик. Профи, так его и растак. Добился-таки своего! Получив категорический отказ отдать оружие, просто подождал, пока Артем уснет, и вытащил из-под рубашки засвеченный в кровавой разборке на проспекте Славы импортный ствол.

Ну и бес с ним. Как говорится в таких случаях, поздно пить «боржоми», когда… Ну, да все и так помнят.

Продолжая строго придерживаться инструкции офицера ФСБ, Артем набрал воды в стоящую на кухне чугунную ванну, сбросил с себя пропахшие потом шмотки и более чем указанные в рецепте полчаса принимал рекомендованные «доктором» восстановительные процедуры. Затем, поколебавшись, торопливо простирнул рубашку и носки, повесил их на протянутую над газовой плитой веревку, зажег все четыре конфорки и, натянув на голое тело джинсы, принялся за холодец с хреном, запивая кушанье оставшимся из-под маринованных огурцов рассолом…