Б. Седов - Судьба и воля

Посмотрев на себя в зеркало, чиновник остался очень доволен. Закрыв на окнах жалюзи и плотно задернув бархатные бордовые шторы, Виктор Анатольевич включил ночной рассеян ный и приглушенный свет, прицепил на пояс проклепанных кожаных трусов наручники, брызнул на торчащий из них полуобвисший пенис специальным спреем для усиления эрекции. Взглянув на часы, схватил плетку и розовый, размерами напоминающий палку гаишника, фаллоимитатор. Торопливо забрался на огромную железную кровать с высокими хромированными спинками и, усевшись там между двумя горами подушек, застыл выжидательно, глядя на дверь спальни.

Часы на стене отсчитали минуту. Затем еще одну. Виктор Анатольевич буквально сгорал от вожделения кусая губы от ритмично пульсирующей в паху вены, и сквозь зубы поливал опаздывающих секретарш яростными трехэтажными матюками. Когда, три минуты спустя, дубовая дверь спальни наконец-то дрогнула и чуть приоткрылась, чиновник радостно зарычал и, придав голосу всю возможную хрипоту, присущую, как ему казалось, маньякам и садистам, тягуче произнес:

– Входите же, вы, сучье отродье! Сейчас вы узнаете, для чего вам дьяволом дырка дана! Сейчас вы у меня поплачете!..

Когда дверь открылась настежь и в окутанную багровым полумраком спальню вместо пары размалеванных девиц вошел высокий, хмурый, подозрительно знакомый мужик с пистолетом в руке, сидящий на кровати в позе властителя, держащий в одной руке плетку, а в другой – искуственный член, Виктор Анатольевич от неожиданности потерял дар речи. Внимательно вглядевшись в лицо незваного визитера, вдруг вздрогнул от ужаса, отшатнулся, больно ударившись затылком об металлическую спинку кровати и громко испортил воздух.

– Я вижу, ты меня узнал, – пододвинув к себе стул и усевшись на него верхом, спокойно сказал оживший мертвец. – Это хорошо. – Грек не спеша засунул ствол пэ-эма за ремень джинсов, достал из нагрудного кармана сигарету, закурил, щелкнув зажигалкой, и испытующе посмотрел на бьющегося в конвульсиях, мерзкого и одновременно жалкого в своем дурацком маскараде, с предательски торчащим обнаженным концом Киржача. Запоздало скользнув взглядом вниз, чиновник схватил первую попавшуюся подушку и накрыл ею вздыбленное причинное место. Прохрипел сипло, теперь уже не прикидываясь и не ломая голос:

– Ты-ы-ы… же… мертвый…

– Ну, разумеется, – бесстрастно бросил Артем. – Меня переехало электричкой. В фарш. Почти два месяца назад. И сейчас я вернулся с того света, чтобы вернуть тебе, гниде, должок. За отца. За сестру. За Аню. За меня.

– Я… ик, – громко икнул Киржач, готовый в эту секунду от чувства собственной беспомощности взвыть в голос и провалиться сквозь землю. – Ты как… сюда прошел?! Там же… охрана… четыре человека…

– Была охрана, – Грек зажал сигарету зубами, извлек из-за пояса пистолет, быстро выщелкнул обойму, нахмурил лоб, словно пересчитывая остаток патронов, а затем ударом ладони задвинул ее назад. – Теперь сплыла. Что, обломил я тебе кайф, паскуда? Не дал последний раз перед смертью перепихнуться?!.. Ничего, перебьешся. Чертей в аду будешь в очко трахать. Недолго уже осталось. Скоро ты там окажешься…

Упоминание о скорой смерти окончательно парализовало Киржача. Он тихо всхлипнул и – обмочился. Под втиснутой в кожу задницей чиновника расплылась теплая мокрая лужа.

– Но перед тем, как завалить тебя, я хочу услышать имена тех нелюдей, которые по твоему приказу изнасиловали сестренку, убили моего отца и сожгли наш дом. Если ответишь правду – сдохнешь быстро. Нет, – будешь подыхать неделю. В страшных муках. Для начала я посажу тебя в подвал, выколю глаза и отстрелю причиндалы. Потом отрежу уши, губы и пальцы. Мне продолжать, или ты уже выбрал?!..

– Я… я не приказывал никого убивать! – заскулил, выбивая зубами барабанную дробь, Виктор Анатольевич. – Я сказал… только… ждать тебя… и… если появишься, привезти ко мне!

– Ага, – кивнул, криво усмехнувшись, Артем. – А во время нашей дружеской вечеринки ты просто пожурил бы меня за плохое поведение и, дав последнее китайское предупреждение, живым и невредимым отпустил восвояси. Так? Так, я спрашиваю, тварь?!

Киржач скулил, дрожал и по понятным причинам не мог найти подходящего ответа. Промямлил только, уронив голову на грудь:

– Не убивай меня! Пожалуйста! Я заплачу!..

– Это я уже однажды слышал, – скривился Грек, непроизвольно вспомнив о миллионе долларов, как выяснилось – действительно переведенном ему Актером в качестве выкупа за жизнь сынка-бандита. Позже, уже после ареста, по взаимной договоренности с генералом ФСБ Вырвидубом, обязанным по закону немедленно конфисковать бандитские деньги в доход государства, а самого Грека привлечь за шантаж и захват заложника, ровно треть этой суммы тихо и без проблем ушла на зарубежный счет дослуживающего в системе последние дни старика. Кажется, в Андорру. Еще немного перешло в распоряжение капитана Лакина. Остальное – четыреста пятьдесят тысяч баксов – до сих пор находилось на счету беглеца…