Б. Седов - Судьба и воля

Так приятно, когда твое лицо и рану бережно промывают теплой водой, обрабатывают ссадины йодом и ойкают испуганно, когда случайно выпавший на пол пистолет гремит подобно упавшему со стены тазу, когда забрасывают чередой робких вопросов, на которые совсем не хочется отвечать. А потом – как ребенка, купают в пенной ванне, одевают в мягкий, явно не по размеру халат, и кормят на огромной пустой кухне чуть теплой вареной картошкой, бутербродами с колбасой и поят свежезаваренным чаем. И как дико пьянит, когда ты, потерявший дар речи от чудовищного нервного напряжения и последовавшего за ним, похожего на частичку прошлой жизни, получаса спокойного пребывания в тихом мире обычных людей, как бычок на веревочке идешь по петляющему коридору огромной коммунальной квартиры и в указанном месте, едва не налетев лбом на дверь, буквально падаешь в чистую мягкую постель, закрывая на лету глаза. А затем вдруг с удивлением ощущаешь, как твоего тела касается что-то теплое и ласковое. Это девушка по имени Оля. Та самая, которая, возможно, не совсем к тебе равнодушна… Потом наконец наваливается сон. Без кошмаров и сновидений. И где-то совсем близко, прямо под ладонью, жарко и неспешно бьется, убаюкивая лучше маминой колыбельной, теперь уже совсем не постороннее человеческое сердце.

Настойчивый телефонный звонок рывком подбросил Макса в постели, заставил, не открывая глаз, наощупь дотянуться до кнопки выключателя торшера и снять трубку радиотелефона со стоящей на тумбочке базы.

– Слушаю, – нарочито бодро рявкнул Лакин, справляясь с участившимся от внезапного пробуждения сердцебиением.

– Товарищ капитан, докладывает третий! Лейтенант Береснев, с Обводного канала! Только что Беглец приехал на такси и вошел в подъезд! Вы слышите меня?! Объект направляется к Ольге Белецкой! Он ранен. На лице и голове запекшаяся кровь!

– Та-ак… Понял, Володя, – сонливость исчезла мгновенно. В висках Макса застучали уже не молоточки – кувалды. – До моего приезда глаз с дома не спускать! Кто с тобой в паре?!

– Я пока один, – помявшись, сказал Береснев. – У Влада Гордеева жена и дочурка перекупались на пляже у Петропавловки, простыли, сейчас обе температурят Я отпустил его до девяти… Товарищ капитан, я на сто процентов уверен, что до утра объект никуда не денется! – поспешил успокоить Макса коллега. – С таким лицом по городу не шлындают. Ему сейчас только умыться, сделать антисептику – и в койку. Так что я и без напарника…

– Твои бы слова да Богу в уши, – хмуря брови, перебил Лакин. – Черный ход в доме есть, проверял?!

– Да, есть. Но металлическая дверь, ведущая во двор, по ночам заперта. Так же как наружные въездные ворота, – деловито сообщил Береснев. – Там автостоянка, для новых жильцов. Половину дома, соседний подъезд, уже расселили под элитные апартаменты.

– Значит, так, лейтенант. На всякий случай сейчас прогуляйся до квартиры, оглядись, послушай у двери. И до моего приезда оставайся на лестнице, на площадке этажом ниже. Если объект вдруг все же появится – любой ценой задержать. Но предупреждаю – он в прошлом профессиональный борец, вице-чемпион России по боевому самбо. Справишься с задачей?

– Без проблем, командир. Я борцов на завтрак принимаю, как тонизирующее! – снисходительно хмыкнул недавний выпускник столичной высшей школы ФСБ. Лакин был в курсе, что Владимир еще на втором курсе имел черный пояс по фул – контактному карате-кеукусинкай. Да и габаритами его Бог не обидел – рост сто девяносто, вес около сотни. Случись такая необходимость, в лице молодого лейтенанта более опытный, но сейчас – измотанный морально и чудовищно уставший физически Грек мог встретить серьезного соперника.

– Смотри, не облажайся, Чак ты наш Норрис. Я сейчас же подниму группу спецназа. Мы будем в адресе минут через сорок пять, не раньше. Приказ ясен, лейтенант?

– Так точно, товарищ капитан.

– Тогда выполняй, Володя. Все!..

Вызвать в поддержку бойцов из круглосуточно дежурящей по городу группы спецназа ФСБ было делом тридцати секунд. Отзвонившись в управление и дав команду на срочный выезд, Лакин бросил трубку на базу, перевел взгляд на стилизованные под старину, подаренные мамой на день рождения корейские настенные часы. Стоят, не тикают. Видимо, кончилась батарейка. Максим вскочил с кровати, спросонья споткнулся, опрокинул стул с разбросанной на нем одеждой. Вошел в кухню, где на подоконнике по привычке оставил сигареты с зажигалкой и свою наручную «омегу»…