Б. Седов - Рывок на волю

– Ружжо хоть бы снял, – недовольно пробурчал у меня над ухом Комяк.

Он, соблюдая достоинство, не спеша стянул с плеч рюкзак с притороченным к нему карабином, присел на корточки ниже меня по течению и тщательно вымыл руки с песком. И лишь потом напился из ладоней, сложенных лодочкой.

Потом самоед достал из рюкзака два упакованных в целлофан брикета сухого пищевого концентрата, напоминающего по виду куски розовой пемзы, и пропитал их водой. «Пемза» прямо на глазах увеличилась в объеме и приняла вид обычной вареной колбасы. Да и на вкус эта отрава напоминала колбасу в худшем ее проявлении – минимум мяса, максимум жиров и крахмала. В Питере подобное не стали бы жрать даже бомжи и собаки. Но я отлично понимал, что тех, кто разрабатывал это питание, входящее в комплекты выживания полярников и альпинистов, меньше всего волновали его вкусовые качества. Зато эта «колбаса» была битком набита белками и углеводами. Чтобы насытиться даже после такого безумного дня, какой пережил я, хватило брикета, в сухом виде весившего не больше ста граммов.

– Поел? – заботливо поинтересовался Комяк, наблюдая за тем, как я с трудом пережевываю последний кусок колбасы.

– Угу.

– Понравилось? – С этакой ехидцей.

– Нет.

– Ну ништяк, Коста. Доберемся завтра до схрона, там разносолов тебе… Даже компот ананасовый. – Тихон присел на траву возле своего рюкзака, закурил «беломорину». – Сам всю жратву собирал. Сам все разносил. По маршруту два раза прошел.

Я не поверил. Когда, интересно, он мог пройти восемьсот километров, если уже в начале июня безвылазно находился в избушке на берегу Ижмы? А в мае через тайгу, залитую талыми водами, пробраться почти невозможно. Но вслух свои сомнения я высказывать не стал. Кто его знает, может, и правда прошел. Им, самоедам, в здешних местах сам черт не брат.

– А схроны один, что ли, делал? – поинтересовался я, и Комяк посмотрел на меня, как на дебила.

– Какое один? Я и за год бы не справился. Братва помогла. Схронов-то семь по всему пути до Кослана. Через каждые полсотни верст. Это, значит, чтобы идти налегке, не тянуть на себе ни шамовку, ни какие другие припасы.

– А за сколько думаешь до Кослана добраться?

– А это уж от тебя, паря, зависит, – улыбнулся Комяк. – Коли выдержишь темп и пойдем хорошо, да если еще не будет у нас на пути никаких головняков, так, даст Господь, доберемся до места уже к сентябрю. Только не верю я в это. В обязаловку на дороге нам рогаток наставят. А их обходить. Да и погодка испортилась. Так что, паря, готовься, что прогуляем мы месяц по парме. Из худшего я привык всегда исходить.

Вот в этом я был с ним солидарен. Впрочем, так же как и во всем остальном. Тихон импонировал мне все больше и больше, и я был благодарен судьбе за то, что столкнула меня с этим мужиком. Я был благодарен братве за то, что подобрали мне такого проводника.

Тем временем Комяк вновь посмотрел на часы, буркнул: «Есть времечка децл еще» – и, развязав мой вещмешок, достал несколько коробок с патронами. Потом взял в руки мой дробовик.

– Стрелял когда-нибудь, Коста?

– Пару раз в тире, – честно признался я.

– Так то из мелкашки! И по мишеням. А здесь-то у нас другая бодяга. Чуть посложнее. Гляди внимательно, про ружжо твое расскажу.

И в течение получаса он показывал, как пользоваться «Спасом-12», как устанавливать оптику, как целиться, как снаряжать и заменять магазины. Патроны с какой маркировкой заряжены пулями. Какие – картечью, какие – крупной дробью, а какие – зарядами с отравляющим газом. Громоздкий телескопический прицел «Нимрод», которым был снаряжен дробовик, был изготовлен в Израиле, имел шестикратное увеличение, автоматический дальномер и лазерный целеуказатель. Я немного потренировался, вставляя и вновь снимая магазин на шесть патронов, пару раз проехал по направляющим салазкам прицелом и установил его на фиксатор.

– Молодчик ты, Коста, – похвалил меня мой учитель. – Хорошая штука, согласен? Но если при всех этих прибамбасах, братан, – усмехнулся он, – ты смажешь с трехсот метров по банке, я тебя брошу в парме и дальше пойду один. Все равно тогда каши с тобой не сварить. Дай-ка мне волыну твою, авось пригодится.

Потом Тихон повесил на шею один из двух приборов ночного видения, покрутил в руках бинокль, размышляя, стоит ли брать его с собой, решил, что не стоит, и вернул его в мой вещмешок.

– А «очки» [7] Очки (арм. жарг.) – ПНВ, прибор ночного видения. все же возьму, – вслух решил он. – Ночка нынче темной быть обещает. Хотя б на часок… Коста, сейчас я провожу тебя к сену. Закопаешься в стог и сиди там, отдыхай. Поспи. Надеюсь, ты не храпишь?