Анатолий Степанов - Любить и убивать

Теперь можно и подойти. Телевизионщики выспрашивали подробности у словоохотливых бабок. На бесптичье и бабка соловей.

— Одно скажу, часа в два ночи у него сильно музыка играла. Я как раз под ним живу, так что хорошо слышала. Хотела было скандал ему устроить, чтобы не безобразил ночью, но честно признаюсь: лень вставать было.

Бабку снимали для телевизора, и это нравилось ей до невозможности.

— А кто обнаружил тело? — спросил репортер.

— Виталий Егорович, сосед его по площадке, — сообщила старушка. — Он бывший милиционер, у нас в отделении начальником паспортного стола был. Так он сразу все замечает. Вот и заметил, что дверь у журналиста открыта.

— Когда это было?

— Дак в полдесятого, думаю.

Час тому назад, значит. Оперативной группе там копаться с маетой еще часок, не меньше. А ты спрашивай, спрашивай, репортер.

— Где мне найти Виталия Егоровича?

— Да он же там, на квартире, с милиционерами сидит!

— Спасибо вам, Тамара Захаровна! — поблагодарил старушку репортер и осведомился у оператора: — Что-нибудь склеим к двенадцатичасовым?

— Что-нибудь склеим, — подтвердил оператор. — Если сильно поспешим.

Микроавтобус развернулся и на нахальной скорости покинул двор.

— А кого убили? — страстно вопросил здоровенный дядя из только что прибывших.

— Газетчика. Михаила Грушина. Он всех в газете разоблачал, вот его и убили, — авторитетно сообщила вторая старушка, раздраженная тем, что ей не удалось выступить перед камерой.

— А кого он разоблачал? — все допытывался дядька.

— Да всех! Бандитов там, спекулянтов, милицию, генералов, правительство, Жириновского. Всех, всех разоблачал. Боевой был. — Старушка для приличия пригорюнилась.

— Вот таких и убивают, — решил дядька. — Хороший, видно, человек был.

— Боевой — это да, — не согласилась старушка. — А чтоб хороший не скажи. Бабы у него вечно какие-то, пьянки, безобразия, шум. И гордый очень: ни с кем во дворе не здоровался.

— А кто ты такая, чтобы с тобой здороваться? — звонко поинтересовалась Тамара Захаровна, отошедшая наконец от прострации, в которую впала сразу же после телеинтервью. — Сама первой должна здороваться с таким человеком.

— Тебя не спросила, с кем мне здороваться или не здороваться!

— И зря, что не спросила!

Дискуссия уходила в сторону. Мелькать здесь особо не следовало, да и действовать пора. Действовать по возникшим обстоятельствам.

Ближе к двенадцати Сырцов прибыл к резиденции известного детективного агентства «Блек бокс». Осмотрелся для начала. Вроде все как всегда: черного мрамора антре в виде выступающего квадрата (истинно «черный ящик»); задранная на дневное время вверх, состоящая из средневековых копий металлическая решетка; два рекламных двухметровых амбала, стоявшие, грозно растопырив ноги, у бронзовой таблички, на которой по-английски и по-русски безукоризненной писарской прописью утверждалось, что это действительно детективное агентство под зазывно кинематографическим названием «Блек бокс».

— Извините, но мы обязаны знать цель вашего визита в наше агентство, — произнес явно заученную после долгих репетиций фразу один из амбалов. А другой, следуя той же немудреной режиссуре, добавил:

— По правилам вы должны при входе сообщить вашу фамилию и имя-отчество.

— По личному вопросу к вашему шефу Николаю Григорьевичу Сергееву, — покорно ответил первому Сырцов, а второму просто протянул визитную карточку.

Второй ушел в контору, а первый продолжал глядеть прямо перед собой, не обращая внимания на стоявшего рядом Сырцова. Не положено или показывал, что не уважает. Второй вернулся быстро и сообщил:

— Вас ждут.

Коляша встретил его как дорогого гостя: в компьютерном закутке секретарши, которая умильно смотрела на теплую встречу старых друзей, старательно изображавших взаимную благорасположенность.

В кабинете же Англичанин был приблатненно деловит:

— Имеешь что продать?

— Имею на что купить.

— Что же ты собираешься у меня покупать, не считая того, что я продавать не буду?

— Не у тебя, а тебя. С потрохами.

— Тогда уж, будь добр, объясни, что и как.

— Давай для разгона телевизор посмотрим, — неожиданно предложил Сырцов и без разрешения направился в угол к «Сони-29». Экран врубился на заставке новостей. Сырцов устроился в кресле напротив ящика и позвал Коляшу: — Иди сюда, Англичанин.

— Чего я там не видел? — проворчал Коляша, но подошел и сел. Чуял, что сырцовские игры — неспроста.