Ричард Паттерсон - Степень вины

— А не кажется ли тебе, что прежде надо было поговорить с ней, а потом уже нервировать меня всем этим?

— Я уже поговорил. — Пэйджит сделал паузу. — Самое подходящее слово для определения ее реакции — «отстраненность».

Мария нахмурилась:

— В таком случае рассчитываю, что ты откажешься от своего намерения и вернешься к прежней жизни.

— Невозможно. Я слишком много времени провел с Карло. Пусть я покажусь жестоким, но Андреа не вправе принимать за меня это решение. Если же она поступит так и Карло пострадает, нашему супружеству конец. Я ей об этом сказал.

Мария рассматривала его лицо. А между тем день сменился вечером и облик толпы определяли мужчины и женщины в деловой одежде. Официант явно ждал, что они либо будут пить вино, либо уйдут. Пэйджит игнорировал его.

— Нет, я против, — наконец заявила она.

Он возмутился:

— Но почему?

— Потому что как только Карло появится у тебя, твой брак можно считать расторгнутым. И ты станешь отцом-одиночкой, который обременен маленьким сыном и мучается по поводу развода. Карло будет чувствовать себя виноватым, а ты в глубине души будешь сердиться на него. — Взгляд Марии сделался твердым. — Чем эта жизнь лучше той, которую я смогу обеспечить ему через пару лет?

— Честно?

— Конечно.

— Он в горе — по причине, о которой я рассказывал тебе по телефону, ты превосходно ее знаешь. — Пэйджит заговорил совсем тихо. — Кроме того, для этого мальчика я буду хорошим отцом. Если бы я не был в этом уверен, я бы не сидел сейчас здесь.

Мария вздохнула:

— Уезжай домой, Крис. Сохрани свою семью. Через два года я избавлю Карло от моих родителей. Я же сказала тебе, когда он родился, — ты уже достаточно сделал для меня.

Пэйджит посмотрел ей прямо в глаза со всей твердостью, на которую только был способен:

— Вот мы и подошли к завершению нашей дискуссии.

После небольшой паузы Мария спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Бумаги, которые я подготовил. Они дают мне право на законном основании стать опекуном, и есть у меня, разумеется, довод, чтобы убедить тебя подписать их. Ради деликатности сошлемся на «профессиональные соображения».

Ее глаза едва заметно расширились:

— Ты шутишь.

— Как и многие женщины, ты большое значение придаешь карьере. Взглянув правде в глаза, замечаешь несовместимость карьеры с материнством и тогда приходишь к выводу, что можно отвести более значительную роль отцу. То есть мне.

Она холодно улыбнулась:

— Ты, кажется, забыл, Крис, что «профессиональными соображениями» руководствуюсь не только я, но и ты.

— Это не так. Мы не в одинаковом положении. Прежде всего, как ты когда-то любила подчеркивать, я богат. — Он резко наклонился к ней через стол. — Семь лет назад я не стал терзаться. И теперь не проклинаю то, что со мной случилось. И буду сидеть здесь до тех пор, пока ты не скажешь мне, что безропотно принимаешь выпавшее на твою долю. — И, откинувшись назад, спокойно закончил: — А пока я жду, можно будет выпить бутылочку вина.

Оба замолчали. Странно наблюдать, подумал Пэйджит, как застывшая на ее лице улыбка постепенно становится улыбкой презрения. И в этот момент он услышал:

— Ты на самом деле ублюдок.

Пэйджит почувствовал усталость.

— Это не так, — медленно проговорил он. — Мне совсем не хочется поступать таким образом. И я ненавижу тебя за то, что ты вынуждаешь меня так поступать.

Мария медленно качнула головой.

— Твоя ненависть ко мне меня не удивляет. То, что тебе не хочется поступать таким образом, удивило бы меня, если бы я поверила в это. — Она не отрывала взгляда от бокала с вином. — Но совершенная неожиданность для меня то, что ты вообще делаешь это. Могла ли я семь лет назад предположить, что такой день наступит? Кто бы мог подумать, что ты захочешь растить его?

Пэйджит увидел, что она бледна.

— Сожалею. Но я действительно хочу этого. И если ты не согласишься, мы окажемся в суде, я буду потрясать свидетельством о рождении Карло и добиваться отцовских прав всеми средствами. Любыми средствами. Тебе от этого ничего хорошего ждать не приходится. Карло тоже, и никому на свете.

Глаза Марии на мгновение закрылись.

— Несомненно.

— Несомненно, — тихим эхом повторил он. — И поверь: я так и сделаю.

— О, в это я верю. — Ее голос стал тихим и слабым. — Бумаги, конечно, с тобой.

Кивнув, Пэйджит открыл портфель и разложил бумаги на столе. С тщательностью юриста, которым она когда-то была, Мария перечитала их.