Ричард Паттерсон - Степень вины

— И мной тоже. Даже если бы я казался кому-то потрясающе талантливым специалистом.

— А тут еще Марни Шарп, — добавила Терри, — с ее уничижительными фантазиями.

Неведомо почему, словесный оборот показался Пэйджиту забавным.

— Боже мой, — фыркнул он, — я представил себе…

И весело заулыбался. И так беззаботна и легка была эта улыбка, что Терри готова была смотреть и смотреть на нее, — теперь она знала, каким он был в молодости, до того, как время и обстоятельства изменили его. И тут же поняла, что он все еще очень привлекателен. Прекрасная пара для прима-балерины, подумала она.

— Мария, Андреа… — заметила она, тоже улыбаясь, — а вы когда-нибудь влюблялись в женщин из семей ВАСПов [18] White anglo-saxon protestant — американец англо-саксонского происхождения и протестантского вероисповедания, стопроцентный американец (разг.). ?

— Нет, трагическая превратность судьбы удержала меня вдали от Марни. С самого детства где-то в глубине моей души укоренилась боязнь, что, когда вырасту, моей женой может стать девушка из восточного штата, звать ее будут Маффи или что-то в этом роде. И родит она мне двух вундеркиндов, белых, как пышки.

— Можете успокоиться. Про вашего Карло не скажешь, что он из белого теста. Похож на итальянского киноактера.

— Похож на свою мать, — беспечно махнул рукой Пэйджит. — Появился на свет, чтобы доказать, как много значит правильное планирование.

И снова что-то невысказанное почудилось Терри. Это слегка изменило ее расположение духа; она невольно вспомнила о Елене.

— Но я не могу понять, — она допила свой бокал, — почему вы не считаете себя хорошим отцом.

Пэйджит подлил вина в оба бокала.

— По той же причине, по какой не могу считать, что у меня было очень уж прекрасное детство. Часто люди обходятся со своими детьми так же, как родители обходились с ними. У моих родителей тоже были родители — и почему я вправе думать, что я чем-нибудь лучше?

— И тем не менее вы лучше.

Он пожал плечами:

— Иногда человек может превзойти сам себя. Если для этого есть достаточно веские причины.

— И Карло был такой причиной?

— Да, — помедлив, ответил Пэйджит. — Карло был такой причиной.

Снова он говорил с видимой неохотой, и Терри поняла, что почему-то Пэйджит сказал ей больше, чем было в его обычае; наверное, теперь, чтобы восстановить равновесие, ей следовало отплатить такой же откровенностью.

— А у нас родители дрались, — сказала она. — Точнее, дрался отец, а мама нас старалась защитить.

— А почему он дрался?

— Пил. Напившись, свирепел. — Терри подняла на него глаза. — Я об этом никогда никому не рассказывала.

Пэйджит внимательно посмотрел на нее:

— А почему?

— Трудно сказать. В детстве понимаешь, что в семье не хотят, чтобы посторонним стало известно. Потом привыкаешь скрывать. — Она прижала ладонь к груди. — Умом все понимаешь. Но ощущаешь в этом…

— И ваша мама не ушла от него?

— Нет. Она — католичка и, что бы ни случилось, но нас было пятеро. Я старшая, двое до сих пор живут дома, с мамой.

— А как она это делала? Я имею в виду — как она вас защищала?

— Знаете, она всегда была настороже. Когда отец напивался, ему мерещились обиды и оскорбления там, где их и в помине не было. И в любой момент можно было получить пинок. Помню, маленькой я закрывала глаза и уши. — Терри скрестила руки на груди. — Иногда мама просто закрывала нас собой. Но чаще всего делала так, чтобы мы не попадались ему на глаза, старалась сохранить покой в семье, чтобы мы могли заниматься своими уроками, играми. Отец видел в этом чуть ли не заговор. А она просто делала то, что должна была делать.

Взгляд Пэйджита стал задумчивым:

— А что вы вынесли из этого?

— То, что я ничего не могу сделать для нее.

— Я другое имел в виду — для себя.

Терри провела кончиком пальца по ободу бокала.

— Что надо избегать драк, — наконец произнесла она. — И самой улаживать свои дела.

— Само собой разумеется. — Тоном голоса Пэйджит как бы подвел итог сказанному — Расскажите мне о Елене.

У Терри появилось ощущение, будто в животе у нее затянулся тугой узел.

— Вы хотите узнать, чему Елена научилась от меня?

Он покачал головой:

— Это ваше сугубо личное дело, Терри. Не мое. Я не имею права вникать в подробности вашей жизни.

Она подняла на него удивленные глаза. Его взгляд был почти нежен. Навернувшиеся на глаза слезы поразили ее самое.

— Извините…

Кристофер Пэйджит протянул руку через стол и легко коснулся ее ладони.