Ричард Паттерсон - Степень вины

— Я была в трансе. Стояла спиной к Лауре, как будто полностью лишенная чувствительности, точно под анестезией. Лишь пронзительный звук телефонного гудка сверлил сознание.

Ее голос сделался твердым. Слова были точны и ясны, как будто она описывала картину, которую запоминала несколько лет.

— Гудки продолжались, я была уже не в состоянии это вынести. Только одна мысль: надо сделать так, чтобы гудки прекратились. Я положила трубку, звук смолк, у меня появилось ощущение, будто пелена, опутывавшая мое сознание, пала.

Кто-то должен был узнать о том, что произошло. Это было глупо и бессмысленно, но я не могла оставить ее в таком виде. Я подняла телефонную трубку. Когда отозвалась дежурная службы безопасности, сказала: «Лаура Чейз покончила жизнь самоубийством». В ответ — долгое молчание, уверена, она подумала, что я сумасшедшая. Наконец спросила, кто говорит. Я не хотела отвечать. Сказала: «Подруга». — Линдси провела рукой по лбу. — Это прозвучало так глупо. Она продолжала допытываться, кто я. Почему-то это разозлило меня. «Черт вас побери, — огрызнулась я. — Она же прострелила себе мозги!». И швырнула трубку. После этого ушла.

Шла не оглядываясь и не спеша. Уходила от Лауры с ощущением, будто она вытянула из меня все силы. Как робот, дошла до машины, включила зажигание и поехала по аллее. Проехав ее, остановилась, вспомнила: куда ехать, где сворачивать. И отправилась домой. — Она снова помолчала. — Через четверть мили увидела «скорую»: мигалка включена, мчится мне навстречу по другой дороге. Вот тогда до меня дошло, что все это произошло на самом деле. И продолжала свой путь. В ту ночь я не смогла заснуть. На другой день, когда встала наконец и открыла дверь, Лаура глянула на меня с утренней газеты.

Глаза Линдси Колдуэлл, будто всматривавшиеся в прошлое, выражали недоумение.

— Все ждала, что они приедут. Но они так и не приехали. Мой телефонный вызов не был записан на магнитофон. У них не было моих отпечатков пальцев. Никто не знал обо мне и Лауре. — Она отвернулась. — Никто даже не знал, что я была там.

Терри не сказала ни слова. Молчание длилось долго, наконец актриса подняла голову. Взгляд у нее был решительный, почти отчаянный.

— За прошедшие годы, — сказала она, — мне приходилось читать и о таинственном звонке, и о том, «кто убил Лауру Чейз». Но я — единственная, кто знает ответ.

Снова повернувшись к Терри, добавила ровным голосом:

— Я убила Лауру Чейз.

— Нет, — возразила Терри. — Не вы.

Линдси посмотрела ей в глаза:

— О, я знаю все, чем можно объяснить ее самоубийство. Недаром несколько лет лечилась — освоила правильные ответы. Лауру убила Лаура. Или наше общество, или Голливуд, или ее отец, или сенатор Кольт, или тысяча мужчин, что были у нее между отцом и сенатором. И даже свиньи вроде Ренсома, у которых разыгрывалась сексуальная фантазия при мысли о Лауре и которые подвергали надругательствам других женщин, копируя то, что совершалось над ней. Все это я понимаю. Но есть все же один вопрос, для которого эти ответы не годятся. Я все время спрашиваю себя: что было бы с Лаурой, переживи она ту ночь? И не знаю!

— Но все это было двадцать лет назад. Теперь можно посмотреть на это с высоты прожитых лет, которые отделяют вас от безумного поступка Лауры, от той поры, когда вам было всего девятнадцать, и от вашей прежней бессмысленной жизни.

— Моя прежняя жизнь, — повторила собеседница. — До сих пор поражаюсь тому, как многим я обязана Лауре. После той ночи я снова стала много пить. Почти год нигде не появлялась, а когда снова стала бывать везде, в сексуальных забавах больше не участвовала. Смерть Лауры была линией разлома.

Терри после паузы тихо спросила:

— Как вы думаете, что хотел сказать вам Марк Ренсом?

— Часть того, что он хотел сказать, предназначалась моему мужу или моему сыну. Но было еще что-то. — В лице ее появилось напряжение, как будто она силилась выразить немногими словами нечто неохватное. — Все это время я мысленно разговаривала с Лаурой, спрашивала: зачем она это сделала, что я значила для нее. Но она говорит со мной лишь с моего голоса. — Она помедлила. — Я хотела снова услышать ее, когда она говорит не мне, а обо мне. Мне казалось, таким образом я узнаю правду.

— Вы думаете, Лаура действительно знала правду, хоть в какой-то степени?

— Может быть, и нет. — Актриса обернулась к Терри, как будто искала сочувствия. — Но, насколько я знаю, кассета существовала, и из этого я исходила.