Ричард Паттерсон - Степень вины

Он невольно улыбнулся.

— Думаю, что да. — И, помедлив, добавил: — Спасибо за помощь.

— Не стоит благодарности. — Она прошла к двери, бросила на Пэйджита последний взгляд и исчезла.

Мария сказала нарочито беззаботным тоном:

— Она посмотрела на тебя взглядом собственника, заметил?

— Она посмотрела на меня человечным взглядом. И я стараюсь к этому привыкнуть.

Мария продолжала, никак не реагируя на его тон:

— Я подумала было, что она втюрилась в тебя. Но рассчитывать, что ты будешь сохнуть по ней, это…

— Болтовня в качестве отвлекающего маневра? — прервал ее Пэйджит. — Из-за твоего интереса к теме «Частная жизнь» я не намерен затягивать дело.

Она тут же смолкла и села.

— Хорошо. Что случилось?

— Почему ты не сказала мне? Сразу.

Мария отвернулась к окну. Волны дождя выбивали по стеклу барабанную дробь. Она спросила покорным голосом:

— Могу я узнать, о чем речь?

— Непременно. Подумай: о чем умная клиентка непременно сказала бы адвокату. — Тон Пэйджита смягчился. — Или порядочная мать — отцу.

Мария, казалось, не в силах была оторвать взгляд от окна.

— Они нашли кассету.

— Да.

Она откинулась на спинку кресла.

— Где?

— В квартире Ренсома.

Мария закрыла глаза:

— А что на ней?

— Это же твоя кассета, Мария.

Она покачала головой:

— Это было пять лет назад. Кроме того, я была немного не в себе.

— Я — тоже, слушая все это.

— Ну пожалуйста, Крис!

— Хорошо. Она начинается с твоего сна, где ты в соборе Сен-Жермен-де-Пре. — Пэйджит помолчал. — А заканчивается лжесвидетельством в сенате.

Она сделала короткий выдох, глаза по-прежнему закрыты.

— Никогда не думала, что ты услышишь об этом.

— Я и без твоей исповеди это знал.

Она покачала головой:

— Я говорю о сне.

— Он как-то утепляет твой образ. Мне было приятно узнать, что в твоем подсознании есть вера в грех.

Мария стерпела насмешку. Спросила дрожащим голосом:

— И твоя помощница знает все это?

— У тебя извращенное понятие о степени важности разных фактов. Окружной прокурор знает все это. — Тон Пэйджита стал ледяным. — Они готовят ордер на арест.

Мария медленно кивнула. Глаза ее оставались закрытыми.

Пэйджит подался вперед:

— Если бы чувство юмора не изменило мне в этой ситуации, я бы сказал, что у нас кризис доверия.

— Прости. Но я стараюсь быть правдивой.

— И я правдив. По крайней мере, пока не найдена вторая кассета, в ней — наихудшее для меня.

— Да, — вяло подтвердила она. — Наихудшее.

— Ты избегаешь моего взгляда, потому что уже приговорила меня, а следовательно и Карло, к провалу? Недаром говорят: глаза — зеркало души.

Мария обернулась к нему и открыла глаза. У нее был еще более беззащитный взгляд, чем в ту ночь в Вашингтоне, когда он узнал, кто она и что она…

— Что тебе нужно от меня?

— Правду, хотя бы в каком-то приближении. В противном случае, если и сейчас будешь лгать, я ухожу — и будь что будет.

Она молча смотрела на него.

— Расскажи мне о Стайнгардте, — потребовал он.

— Я была у него только раз. Пять лет назад, пробыла два часа. И больше к нему не приходила.

— Почему?

— Это как на исповеди: рассказывай, и все. — Она слегка пожала плечами. — И такое ощущение, что всё вокруг охотится на тебя: он сам, комната, магнитофон.

Она помолчала.

— А знаешь, индейцы верят, что фотография крадет душу человека. Когда я ушла от него, у меня было ощущение, что меня два часа обыскивали.

— Больше ты не видела тот сон?

Лицо Мария окаменело.

— Тебя это не касается.

Пэйджит посмотрел на нее:

— Почему было две кассеты?

— Потому что я долго говорила, и он вынужден был поставить вторую кассету.

— Что на второй кассете?

— Это личное, каким было бы и все остальное, если бы Марк Ренсом не полез туда грязными лапами. Не вижу необходимости обсуждать это с тобой и не буду.

— Думаю, там речь идет в основном о деле Ласко.

— Там нет ничего, что могло бы ухудшить мою ситуацию — я уже призналась в лжесвидетельстве. Что касается тебя — на ней то, что ты уже знаешь. — Помолчав, она спокойно добавила: — Речь в ней идет об обстоятельствах усыновления Карло, о том, как это было.

Пэйджит смерил ее оценивающим взглядом:

— Где вторая кассета?

— Я не знаю. — Она отвернулась. — Надеюсь, они никогда не найдут ее, так нужно для твоего блага, для блага Карло.

— Ренсом не говорил?

Мария не сразу ответила, погруженная в свои мысли:

— Нет. Он не говорил.