Ричард Паттерсон - Степень вины

Рассказывая, Пэйджит читал приговор в глазах Терри: их клиентка — лгунья, и даже хуже, чем лгунья, и он не мог не знать об этом.

— Настала и моя очередь, — медленно проговорил он.

— Свой вопрос Толмедж предварил длинной преамбулой, так, кажется, делают все сенаторы, когда выступают перед телекамерой, — продолжал вспоминать Пэйджит. — Но когда он наконец дошел до вопроса, вопрос был такой: «Была ли мисс Карелли в какой-либо степени причастна к убийству Алека Лемана, к препятствованию следственным действиям, к утечке секретной следственной информации, падает ли на нее подозрение в сокрытии нелегального канала передачи средств президенту?» Глядя на него снизу вверх, я обдумывал ответ. Думал о Вудсе, о Марии и о ребенке, которого она ждала. Лишь начал говорить, сверкнула фотовспышка.

Пэйджит бросил на Терри пристальный взгляд:

— Конечно, я солгал. Фотокорреспондент журнала «Тайм» снял меня в момент речи, и фотография появилась на развороте.

Терри невозмутимо встретила его взгляд.

— И поэтому вы никогда не рассказывали об этом?

Пэйджит кивнул.

— Хотя не знаю, — тихо сказал он, — было ли это из-за того, что многие считали меня героем, или из-за самой лжи. Во всяком случае, дело Ласко далось мне нелегко, и мне не хотелось к нему возвращаться.

— Кто-нибудь еще знает?

— Только Мария. — Пэйджит помедлил. — А теперь и вы.

— А Карло?

— Конечно, нет. До той поры, по крайней мере, пока кто-нибудь не найдет вторую кассету.

Плечи Терри внезапно опустились.

— О, Крис, — почти прошептала она. — Мне так жалко…

— Не жалейте. Мы с Марией сами сделали выбор. Мы с ней сто́им друг друга, а Карло «повезло».

Она протестующе замотала головой.

— Ему действительно повезло. То, что вы сделали, было сделано из любви — так делают родители ради детей. — Она заговорила мягче: — То же самое моя мама сделала бы ради меня.

— Приятно было бы тешить себя этой мыслью. Но я сделал это не только ради Карло. — Пэйджит обернулся, посмотрел, как дождь покрывает каплями оконное стекло. — Наверное, в равной степени я сделал это ради самой Марии. Но и это, видимо, не вся правда. Возможно, все сводится к следующему: я нуждался в Марии — она должна была сказать правду о Джеке Вудсе, поэтому я помог ей лгать о себе самой.

Взгляд Терри вновь сделался твердым:

— Этим не объяснишь то, что вы стали растить Карло.

— Если верить Марии — для меня это род искупления. Я очень хорошо понимаю: она и предположить не могла, что тот день в Париже, когда я угрозами заставил ее отказаться от Карло, может наступить. И думал ли я когда-нибудь, что наступит такой день, как сегодня, когда я буду слушать ее признания в магнитофонной записи. Но для каждого из нас наступил свой день.

Терри помолчала. Наконец спросила:

— Если кассета будет фигурировать как улика, у Марии нет шансов?

— Мотив преступления не просто в кассете, суть мотива — скрыть свое прежнее лжесвидетельство. После этого ни один присяжный не поверит ни единому ее слову.

Поколебавшись, Терри проговорила:

— Вы думаете, Мария совершила умышленное убийство Ренсома?

— Я не знаю.

Она задумалась:

— Я не понимаю, почему она хотела, чтобы именно вы представляли ее интересы. Оснований верить ей у вас меньше, чем у кого-либо.

— О, для меня это абсолютно понятно. Я единственный человек из знакомых ей, кто, в чем она абсолютно уверена, способен быть таким же жестоким, как она сама, — по крайней мере, если я чего-нибудь очень захочу. Она дважды могла убедиться в этом: той ночью в Вашингтоне, когда я хотел прикончить Вудса, и в тот день в Париже, когда мне казалось, что я спасаю Карло. — Пэйджит помолчал. — Ради Карло мне придется кое-чем поступиться теперь. Очередь Марии делать ставку на карту лжесвидетельства. И поэтому я должен представлять ее.

— Но если такое записано на кассетах, как она может рассчитывать на вашу защиту?

Он невесело улыбнулся:

— Как раз они и могут быть наилучшим побудительным мотивом. Если первая кассета косвенно задевает меня, вторая, без сомнения, поставит на мне крест. Если я не смогу изъять их — что означает крах и для Марии, — Карло придется жестоко разочароваться в обоих родителях.

Терри коснулась пальцами век.

— Что вы намерены делать?

— Не знаю. — Пэйджит снова помолчал. — На первый взгляд я не имею никакого отношения к этому случаю — меня пока нельзя обвинить в лжесвидетельстве, я не заинтересован в смерти Ренсома. Но если смотреть глубже — на карту поставлены мои интересы.