Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой

– Вы не понимаете, – Чалов обернулся, – Екатерина... Катя... вы не понимаете... да нет, что я говорю, вы отлично все понимаете. Когда в деле появляется что-то личное... это как подводные камни... Большой Барьерный риф...

– Вам надо еще раз поговорить с вашим дядей.

– Допросить.

– Нет, поговорить, насколько это возможно – начистоту.

– Насколько это с ним возможно... начистоту. – Чалов усмехнулся. Печальная усмешка.

И в ней – ничего от героя черно-белого кино: ни Деточкина, ни Деточкина в роли принца Гамлета, ни просто Гамлета... Что-то свое...

Передай застегнутому, чтоб расстегнулся...

– Я во всем буду вас поддерживать, Валерий Викентьевич, – твердо сказала Катя. – Помните, я на вашей стороне. И вообще я думаю... это дело очень сложное... гораздо сложнее, чем я предполагала. Может, не в плане версий и мотивов... а в личном плане.

– Я вам признателен, Катя, – ответил Чалов, – но мне требуется время, чтобы обдумать все, что вы рассказали. А теперь вернемся к тому, ради чего я вас вызвал в ваш выходной. Первая новость – мы уже никогда не сможем допросить Виталия Прохорова, обвиняемого по делу об убийстве подростка. Дело в том, что Прохоров покончил с собой в колонии. Повесился после того, как в пересмотре уголовного дела, по которому он получил такой большой срок, отказали. Десять лет, как его нет в живых.

Катя слушала молча: вот и еще одна версия – такая простая... рухнула. Внятный мотив, очень мощный мотив... месть...

– Я звонил в Минюст, затем в колонию... Это под Красноярском. Он там и похоронен. – Чалов заглянул в свой блокнот. – Они подняли журнал разрешенных свиданий. К нему, пока он там находился, дважды приезжала мать. В колонии в его деле сохранилась телеграмма... его мать умерла, и ему сообщили... Это произошло за месяц до его самоубийства. В журнале зарегистрировано и еще одно свидание – за несколько дней до его гибели к Прохорову приезжала его сестра Наталья Прохорова. Там рапорты подшиты – ей сначала не хотели давать свидания, потому что она еще несовершеннолетней являлась в тот момент. Обычная волокита бюрократическая... Но она все же добилась, не зря же ехала девчонка в такую даль. Я когда узнал все это и о его самоубийстве там, в колонии, после отказа в пересмотре дела... Прохоров, обвиненный в убийстве, повесился. А через столько лет свидетель по делу Гаврилов сделал то же самое. В разное время, разными путями, но оба пришли к одинаковому концу.

Катя хотела сказать что-то, но Чалов ее остановил:

– Подождите... есть кое-что еще. Эта девочка, его сестра... Мы установили ее данные вот сейчас с вашими коллегами из розыска – через паспортный стол, она меняла фамилию и подавала заявление на смену гражданства... в связи с тем, что она заключила брак с гражданином Эстонии. Но пока вся эта бюрократическая машина со сменой гражданства ворочалась, они уже успели развестись, и она... Впрочем, фамилию бывшего мужа она сохранила. Это Наталья Литте.

– Подруга Валентина Гаврилова?!

– Невеста Гаврилова, как она сама себя нам представила. – Чалов снова отошел к окну и уселся на подоконник. – Как и мой дядя Ростик, эта блондинка сумела самое интересное и важное от нас с вами утаить. У нее есть брат. У Виталия Прохорова, и это понятно из материалов дела, имелся младший брат.

– Да, да, конечно, там есть протокол его допроса. – Катя чувствовала, как сердце ее сильно забилось. – Наши из розыска его допрашивали, не следователь, а наши сыщики, и сумели узнать у него, куда именно уехал Виталий Прохоров из Ясногорска после убийства. Получается, что мальчик выдал его, выдал брата.

– Мы его тоже непременно разыщем. – Чалов оперся плечами об оконную решетку. – Иногда от всего этого просто тупеешь. Я могу вас попросить об одном одолжении, Катя?

– И просить не нужно! Что я должна сделать, чтобы вам помочь, Валерий Викентьевич?

– Поезжайте сегодня в Ясногорск, в больницу. Я звонил – Полину Каротееву перевели из реанимации в отделение травмы. У них там посещение вечером до семи, постарайтесь успеть. Расспросите ее о моем дяде.

– Но я...

– Я хочу, чтобы это сделали вы, а не кто-то из оперов, – резко сказал Чалов. – Поймите меня... ну поймите же меня правильно, я... я могу что-то упустить. Мой дядя... может, мы с ним и не очень близки, но он брат моей матери, которую я обожал... Это моя кровь, понимаете? И я могу на этом допросе что-то упустить... невольно... А это было бы преступлением. Помогите мне в этом разобраться досконально.

– Я съезжу в больницу, – пообещала Катя.