Леонид Словин - На оперативном обслуживании в Костроме

Войт пересказал «Милого друга». У него оказалась цепкая память оперативника.

— На тридцать франков Дюруа покупает цветы,— рассказывал Серега таким тоном, словно платил из своего кармана,— Пишет: «Госпоже де...»

Хорошо помню, что за этим последовало. Смердов спустился к кустам, где лежали мешки.

— Сюда! — Он замахал руками.

Мы сбежали в лощинку. Только Каро остался на месте, невозмутимо поглядывая кроткими умными глазами.

Из всех мешков были вытряхнуты ветки. Увядшие, пожухлые, они валялись под кустами, рядом с мешками.

— Так...— Войт быстро принял решение.— Смердов, собаку на обыск местности. Малевич — к деревне! Я — на берег! Сбор через тридцать минут. Не заблудиться!

Я накинул телогрейку, поправил кобуру, бросился к тропинке.

Так же, как несколько часов назад тишина сомкнулась за уходившей группой, которую мы сменили, она теперь мгновенно отрезала и меня от моих друзей.

Я то шел быстро, то останавливался, приседая, но ниоткуда не доносилось ни звука. Я опасался потерять дорогу. К месту засады вела едва приметная тропинка, от которой в разные стороны отходили другие, еще менее приметные.

Я шел уже минут двадцать — никого не было. Повернул назад. Первое же пересечение тропинок поставило меня в тупик — я не представлял, какой из них следовало отдать предпочтение.

Лес стоял мрачный, неухоженный, дерево к дереву, весь в завалах, ощетинившийся сухостоем.

Неожиданно раздался треск сучьев. Я встал за дерево, загнал патрон в патронник, снял курок с предохранителя.

Треск приближался.

— Стой! — крикнул я.— Стреляю...

На тропинку выпрыгнула собака. Я узнал Каро. За ним показался какой-то весь притихший, сконфуженный Смердов. Благодаря ему, а главным образом Каро мы достигли злополучной засады. Войт ждал нас.

Было еще только около одиннадцати утра, а наше дальнейшее пребывание в засаде было уже бессмысленным.

— Меня точно выгонят,— сказал Груздев, когда мы снова расстелили телогрейки.— Вас могут оставить, вы недавно работаете...

— Каро спишут...— Смердов чуть не плакал.

Пес прислушивался к разговору, не оставляя тем временем без внимания лощину внизу. Не в его возможности было осознать все последствия происшедшего, как и свой промах.

Я дал ему хлеба. Смердов разрешил. Каро взял, удивленно глядя на проводника и на меня.

Самоуверенными и веселыми мы приехали сюда еще несколько часов назад. Теперь в наших рядах полное уныние.

— За нами следили. Подождали, пока мы задремлем...

— А собака? — запротестовал Смердов,— Каро обязательно почуял бы!

— Любого? — Войт поднял голову.

— Чужого? Обязательно! На своего мог и не среагировать.

— Как понять «на своего»?!

— Кто с ним работает, кормит...

— Стоп! — Войт сорвался с места.— Какие у тебя отношения с проводником, которого ты сменил?

— Пока не появился Дик, Каро его был первым...

— Преступник не стал бы вытряхивать ветки. Да еще из всех мешков...— дошло до меня.— Достаточно было пощупать.

— Я ему сделаю,— шепотом пригрозил Войт.

Теперь уже осторожно, стараясь не шуметь, мы спускаемся в лощину, наполняем мешки и снова ставим на прежнее место.

Преступников возьмем не мы — другая оперативная группа, следующей ночью...

Но все это было потом. А пока он все тянулся, первый мой день в милиции...

Допросы закончились, задержанных рассадили по камерам.

Поздно вечером в кабинете начальника отделения началось подведение итогов.

— Где Шатров? — начальник милиции протер очки. Он показался мне мудрым Макаренко, чей авторитет был непререкаем.— Кто знает?

Оперативники пожали плечами. Лишь Войт знал, что старший оперуполномоченный поехал к Усольцевой зa отрезом, который я забыл на обыске.

— Сейчас будет,— громко сказал Войт и не ошибся.

В кабинет действительно вошел Шатров. Он не спешил сообщить о результатах своей поездки. Шатров нашел свободный стул, удобно устроился и только потом, измотав мое терпение, подмигнул: отрез серого коверкота прибыл благополучно.

Совещание вел Андрей Николаевич.

— Получена телеграмма из Ленинграда...— сказал он и замолчал. Он был никудышный оратор: говорил о том, что ему самому уже перестало быть интересным.— У них там кража денег. У иностранца. Подрезан карман и бумажник...— Короткие сбивчивые фразы.— Едет оперативная группа. Редкий случаи... На резаных купюрах берут целую группу. И какую! Тряпкин, Паша Пи терский! У каждого, как воры говорят, руки золотые по локоть...