Э. Винсент - Лето мафии

Подняв взгляд, я успел увидеть, как Аль Руссомано раскроил цепью лицо Сидни. Из разбитого носа хлынула кровь, и он упал на колени. Вскочив на ноги, я бросился на Аля, но не успел предотвратить второй удар, который тот, словно кнутом, обрушил Сидни на голову, раскроив череп.

Я тяжелее Аля на тридцать фунтов, поэтому, когда я налетел на него всем своим весом, он, не устояв на ногах, ударился спиной о каменную чашу. Воздух со свистом вырвался у него из легких, глаза закатились. Отшвырнув Аля на ступени, я подобрал его цепь.

К этому времени Станкович пришел в себя и побежал ко мне. Монтировку он держал на уровне пояса, как опытный боец держит нож.

Нику, судя по всему, пришлось несладко. Он с трудом поднимался по лестнице следом за Станковичем, прижимая руку к животу и борясь с приступами тошноты. Где-то у меня за спиной заголосили монахини.

Я выбросил вперед цепь, стараясь вырвать у Станковича из руки монтировку. У меня ничего не получилось. Цепь обвилась вокруг стальной полосы, но не я вырвал монтировку у Станковича, а, напротив, бородатая горилла вырвал у меня цепь. Швырнув цепь мне в лицо, Станкович замахнулся монтировкой. Я присел в сторону, уклоняясь от цепи, и монтировка прошла мимо моей головы, но попала по плечу.

Второй раз за два дня вся левая сторона моего тела онемела. Сделав отчаянный рывок вперед, я обвил Станковича руками, словно боксер в клинче, затем, набрав полную грудь воздуха, погрузил великану в пах свое правое колено. Послышался рев, проникнутый болью, но Станкович высвободился из моих объятий и ударил меня наотмашь по лицу. Я потерял три зуба — один из них вывалился через щеку. И тут у меня перед глазами все померкло. Я почувствовал, как мой рот заполнился кровью; колени стали ватными. До меня смутно доносились чьи-то крики, но слов я разобрать не мог. Я рухнул на лестницу, больно ударившись головой о ступеньку.

Станкович занес над головой монтировку, собираясь нанести завершающий удар, но прежде чем он успел опустить руку, его захлестнула неудержимая черная волна. Я разглядел пальцы, царапающие ему лицо, услышал пронзительные вопли, похожие на голоса сошедших с ума призраков. На бородатого великана напали монахини.

Судя по всему, Ник мгновенно оценил обстановку. Сидни лежал на ступенях, обливаясь кровью. Аль Руссомано, откашливаясь, пытался подняться на ноги. Меня сбил с ног Станкович, но самого Станковича окружили со всех сторон… монахини? В довершение всего вокруг начинала собираться толпа, и кто-то уже был готов прийти на помощь монахиням. Откатившись подальше от разгорающейся надо мной свары, я поднял взгляд и увидел на лице Колуччи панику. Держась за живот, он доковылял до Аля Руссомано и помог ему встать.

Через несколько мгновений я увидел, как Сэл Руссомано пересек наискосок Пятую авеню, зацепив при этом две машины, и резко затормозил у тротуара. Выскочив из машины, он побежал вверх по лестнице, размахивая над головой цепью, словно арканом. Увидев приближение нового врага, монахини на мгновение отвлеклись от Станковича, и тот вырвался от них. Сбежав по лестнице, он запрыгнул в машину. Ник и Аль последовали за ним, и Сэл плюхнулся за руль. Водители двух поцарапанных машин бессильно грозили кулаками, но Сэл, визжа покрышками, заложил крутой вираж и скрылся за углом Сорок второй улицы.

Я попытался было встать, но надо мной склонилось ангельское лицо, обрамленное черным монашеским платом. Я подполз к Сидни. Он лежал в луже крови, похожий на сломанную куклу. Приложив ухо к его груди, я прислушался, пытаясь уловить сердцебиение. Сердце Сидни слабо, но билось.

Одна из монахинь сняла с себя длинное черное одеяние и подложила Сидни под голову. Вдалеке послышался звон колоколов собора Святого Патрика. Они били пять часов. После третьего удара к ним добавился вой полицейских сирен, и я потерял сознание.

И снова мой отец услышал обо мне в шестичасовом выпуске новостей. На этот раз он был у себя в кабинете вместе с Анджело и Бо Барберой. Отец сразу же позвонил матери, сказал, чтобы та брала с собой Батчер и спускалась к подъезду. Анджело связался с Леной и попросил ее обзвонить родных и вместе с Порошком ждать на улице перед домом. Десять минут спустя отец и Анджело забрали всех и помчались в клинику «Белльвю».

Луис и Луи Антонио, Прыгун и Энрико Камилли, Лена и Порошок, Мальчонка, а также Бенни приехали в больницу практически одновременно. Все рассудили, что Рыжий, должно быть, еще в пути. Прыгун был сам не свой, и его отец находился в таком же состоянии. Сбылись все его опасения. В комнате ожидания царило настоящее столпотворение; поскольку мы с Сидни также были жертвами вчерашнего взрыва бомбы, полиция нагрянула в полном составе.