Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Вы забываете, что я уже говорил с Марией, — сказал Риккасоли. — Записать ее показания — только формальность. Ее роль во всей этой афере незначительна.

— Афера… — Элизабет даже вздрогнула. — По-моему, это слово вы употребили впервые. Значит, Роберт ни при чем. Вся эта история — чья-то афера.

— Разумеется. Тщательно продуманная афера, в которой участвовало несколько человек. Продуманная профессионалами, которые постарались, чтобы каждый участник знал только то, что ему необходимо для дела. Так, например, у Марии роль была маленькая, но важная. Нужно было, чтобы полиция напала на след Роберта Брука без малейшего промедления. Подумайте сами, если бы все затянулось на несколько дней, он мог отогнать свою машину в гараж, где ее вымыли бы, привели в порядок и заменили разбитый подфарник. Естественно, правда? Но при этом он, ничего не подозревая, уничтожил бы главные доказательства против себя. — Резко развернув кресло, адвокат в упор взглянул на Элизабет и повторил: — Ничего не подозревая, понимаете?

— Понимаю, — ответила Элизабет.

— Был только один надежный способ немедленно навести полицию на след Брука — выставить свидетеля, который якобы шел по улице и случайно заметил номер машины. Но к чему бы ему это замечать? Из-за английской машины необычного типа? Неубедительно. Нужно, чтобы кто-то видел аварию… или слышал. Скрип тормозов, визг шин — вот тогда прохожий обернется, я прав?

— Тем же они подтвердили и время, когда произошло несчастье, — согласился капитан. — И это было в то время, когда, как они знали, Брук поедет по Виа Канина.

— Вот именно.

— А гробовщик, которому лгать ни к чему, утверждает, что несчастье произошло часом позже.

— Тоже правильно.

— Так что теперь все ясно — или нет? Они просто вывели машину Брука из гаража, когда Брук уже спал, — пес услышал их и залаял — и переехали ею Мило Зеччи.

— Да, но… — начала Элизабет.

Капитан, видимо, тоже заметил — что-то не то.

— Не забывайте, — сказал Риккасоли, — что два факта подтверждены экспертами и неопровержимы. Во-первых, что Мило Зеччи был действительно сбит машиной Брука и, во-вторых, что он умер только через два часа после наезда. Как его заставили появиться на этом месте в половине двенадцатого ночи? Добровольно бы он не пошел. Думаете, его связали, положили в колею и переехали, а потом развязали?

— На тех двух убийц, о которых мы слышали, это похоже, буркнул капитан.

— Согласен, но это невозможно. Во-первых, остались бы следы от пут. Во-вторых, машина его сбила, а не переехала. В-третьих, для них было слишком рискованно оставить его в живых. Ведь он мог бы выжить. И если не выжить, то прийти в себя и все рассказать.

— Вот тут я с вами согласен, — сказал капитан. — Но что касается остального, связывать его было необязательно. Можно было поставить его посреди дороги и держать под дулом револьвера.

— Никогда, — заявила Тина. — не послушался бы он даже под угрозой тысячи револьверов. Он бы боролся и бился с ними. Не шел бы как баран на заклание.

— Да это ничего бы и не дало, — сказал Риккасоли. — Положим, вам кто-то, угрожая револьвером, велит стать посреди дороги. Что сделаете вы, увидев мчащийся автомобиль? Отскочите в сторону! Быть застреленным ничуть не хуже, чем задавленным.

Элизабет добавила:

— Но это еще не главное. Если мы теперь уже знаем, что кто-то убил Мило Зеччи и тем подстроил ловушку Роберту, — чтобы Мило не мог поговорить с ним и чтобы не всплыла история с этрусской гробницей и поддельными древностями, — все это значит, что мозгом заговора не может быть никто, кроме профессора Бронзини.

— Ну и в чем же проблема? — спросил капитан.

— Я с ним никогда не встречалась, но много слышала, а вы с ним встречались неоднократно. Скажите честно, похож он, по-вашему, на ловкого преступника, способного организовать — как вы это назвали, доктор? — тщательно продуманную аферу, имеющую все признаки профессионализма?

— Значит, он прекрасный актер, — сказал капитан, сам не слишком веря в свои слова.

— Я хотел бы поговорить с начальником.

— Лейтенант Лупо занят. Не могли бы вы сказать мне, в чем дело?

— А если я этого не сделаю?

Сципионе поднял глаза. Хотя человек улыбался, в голосе его прозвучал странный тон, вызывавший сигнал тревоги. Сципионе резко спросил:

— Кто вы такой и чего хотите?

Человек сунул руку в карман, достал бумажник, из него визитную карточку и положил ее на стол.

— Прошу прощения, синьор полковник, я уже бегу!