Агата Кристи - Изумруд раджи (сборник)

– Да, – сказал Эдвард. – Я почувствовал себя так же.

Проходящий мимо мужчина сунул ему в руку листовку.

– Возьми, брат, – сказал он.

Добродетельная женщина стоит гораздо дороже рубинов.

– Вот! – произнес Эдвард. – Надеюсь, это тебя развеселит.

– Не знаю, – с сомнением ответила Дороти. – Я не очень-то хочу выглядеть как добропорядочная женщина.

– Ты и не выглядишь, – сказал Эдвард. – Поэтому тот человек дал мне эту листовку. С этими рубинами на шее ты нисколько не похожа на добропорядочную женщину.

Дороти рассмеялась.

– Ты такой милый, Тед, – сказала она. – Пойдем сходим в кино.

Мистер Иствуд посмотрел на потолок. Затем посмотрел вниз, на пол. С пола его взгляд медленно переместился на правую стену. Потом, с внезапным упрямым усилием, он снова сосредоточился на стоящей перед ним пишущей машинке.

Девственную белизну листа бумаги нарушало заглавие, напечатанное прописными буквами:

Притягательное заглавие. Энтони Иствуд считал, что любого, кто прочтет это заглавие, оно сразу же заинтригует и привлечет его внимание. «Тайна второго огурца», – скажет он. – О чем может быть эта история? Второй огурец? Я должен прочесть этот рассказ». И он будет очарован и придет в восторг от той виртуозной легкости, с которой мастер детектива выстроил захватывающую интригу вокруг этого простого овоща.

Все это было очень хорошо. Энтони Иствуд знал не хуже других, каким должен быть этот рассказ. Трудность заключалась в том, что он почему-то не мог сдвинуться с места. Два существенных момента любой истории – это заголовок и сюжет, все остальное – просто кропотливая подготовительная работа. Иногда заглавие само подсказывает сюжет, а потом уже все идет как по маслу. Но в этом случае заглавие продолжало украшать верхнюю часть страницы, но не было и следа сюжета.

Снова взгляд Энтони Иствуда поискал вдохновения на потолке, на полу, и на обоях, и все равно ничего не материализовалось.

– Я назову героиню Соней, – произнес Энтони, чтобы подтолкнуть себя. – Соней или, может быть, Долорес; у нее будет бледная кожа цвета слоновой кости – не такая бледность, какую вызывает болезнь, – а глаза похожи на бездонные озера. Героя будут звать Джордж или, может быть, Джон, – что-нибудь короткое и британское. Потом садовник – я полагаю, должен быть садовник, нам ведь нужно каким-то образом вставить в сюжет этот чертов огурец, – садовник может быть шотландцем и забавным пессимистом в вопросе о ранних заморозках.

Этот метод иногда срабатывал, но сегодня утром ничего не получалось. Несмотря на то что Энтони совершенно ясно видел и Соню, и Джорджа, и комичного садовника, они не проявляли никакой готовности начать действовать и что-то делать.

«Разумеется, я мог бы сделать его бананом, – в отчаянии подумал Энтони. – Или салатом, или брюссельской капустой – брюссельская капуста, как насчет нее? Настоящая криптограмма слова «Брюссель»: украденные облигации на предъявителя… зловещий бельгийский барон…»

На секунду ему показалось, что блеснул свет, но он снова погас. Бельгийский барон не хотел материализоваться, и Энтони вдруг вспомнил, что ранние заморозки и огурцы несовместимы, и это положило конец забавным репликам садовника-шотландца.

– О! Черт побери! – произнес мистер Иствуд.

Он встал и схватил «Дейли мейл». Возможно, кого-нибудь прикончили таким способом, который вдохновит обливающегося по́том автора. Но новости этим утром были главным образом политические и зарубежные. Мистер Иствуд с отвращением бросил газету. Затем, схватив со стола роман, закрыл глаза и ткнул пальцем в одну из страниц. Слово, указанное таким образом Судьбой, было «овца». Немедленно с поразительной ясностью в голове у мистера Иствуда развернулась целая история. Красивая девушка, любовник погиб на войне, ее разум не выдержал, она ухаживает за овцами в горах Шотландии, мистическая встреча с покойным возлюбленным; последняя сцена: овцы и лунный свет, как на картине Академии, с лежащей на снегу девушкой, и две дорожки следов…

Это была красивая история. Энтони со вздохом прекратил придумывать ее и грустно покачал головой. Он слишком хорошо знал, что его редактор не захочет печатать такую историю, какой бы красивой она ни была. История, которую ему хотелось получить и на которой он настаивал (и за которую хорошо заплатил бы, в конце концов), должна рассказывать о таинственной смуглой женщине, заколотой ножом в сердце. На молодого героя падает несправедливое подозрение, и неожиданно тайну разгадывают – и виновным оказывается самый невероятный персонаж – при помощи совершенно неадекватных улик. Вот уж действительно – «Тайна второго огурца»…