Дик Фрэнсис - Отражение

Ждите звонка.　

Джордж Миллейс».　

Письмо было отправлено более трех лет назад. И три года Виктор Бриггс не придерживал лошадей. Через неделю после смерти Джорджа он опять взялся за старое… и обнаружил, что у жокея проснулась совесть, и он больше не может на него положиться.　

Я не собирался ничего предпринимать по поводу письма, — сказал я. — Я вообще не хотел говорить вам, что оно у меня.　Но почему? Вам хотелось побеждать, и вы знали, что я не стану рисковать членством в «Жокей-клубе». Вы могли припугнуть меня письмом, чтобы я согласился на ваши условия. Почему же вы этого не сделали?　Я хотел… чтобы вы перестали придерживать лошадей без моего вмешательства… ради самих лошадей.　

Он долго смотрел на меня. Интересно, о чем он думал?　

Ну ладно, вам скажу, — начал он наконец. — Я вчера подсчитал, сколько денег заработал со дня скачек в Сандауне, когда вы взяли второе место на Рассвете. Я сложил вместе все денежные призы за вторые и третьи места, а также за победы на Панцире.　

Добавил сюда выигранное на пари, а я заключал их немало — какая лошадь придет первой, на каких местах окажутся другие. Получилось, что честная езда принесла мне больше денег, чем падение с Рассвета. — Он замолчал, ожидая ответа, но я, переняв от него его манеру, ответил лишь взглядом. — Я давно понял, что жульничать на скачках вас больше не уговоришь. Вы стали другим человеком — старше, сильнее. Если вы и дальше собираетесь работать на мою конюшню, можете быть спокойны, я не стану просить вас проигрывать. — Ну как, — спросил он после паузы, — вы это хотели от меня услышать?　

Я отвернулся и стал смотреть вниз на открытую всем ветрам равнину.　

Да, — ответил я, не повернув головы.　Знаете, — начал Виктор немного погодя. — Джордж никогда не требовал денег… Вместо этого…　Он просил сделать взнос в Фонд помощи жокеям-инвалидам.　Вам все известно, правда?　Деньги Джорджа не интересовали. Прижать к ногтю, сорвать преступные планы — другое дело.　И многих он обрабатывал таким образом? — спросил Виктор Бриггс.　Я знаю семерых. Возможно, восьмерых — спросите букмекера.　

Виктор был поражен.　

Джордж ставил жертву на колени и наслаждался этим. Но жесток не был ни с кем. И если ему　

доводилось поймать человека на злоупотреблении, он расправлялся с ним со вкусом. Перед. каждым был выбор — разоблачение или поступай, как того хочет Джордж. А Джордж хотел… нарушить преступный ход событий. Хотел, чтобы Айвор ден Релган перестал рваться к власти. Хотел, чтобы Дана　

отказалась от наркотиков. И многое другое…　

Например, вовремя остановить меня… чтобы меня не исключили из клуба, — продолжил Виктор Бриггс. — Вы, разумеется, правы. Когда Джордж позвонил мне, я ожидал прямого шантажа. А он сказал: все, что от меня требуется, это вести себя достойно. Так и сказал. «Не шали, Виктор, и все будет в порядке». Назвал меня по имени, хотя я не был　

с ним знаком. Знал, кто он, конечно, но не более　

того. «Виктор, — сказал он, как будто я был его любимой комнатной собачкой, — будь пай-мальчиком, Виктор, и ничего не бойся. Но если я заподозрю неладное, я буду преследовать Филипа Нора с телеобъективом до тех пор, пока не поймаю с поличным, и тогда, Виктор, вы и дня не продержитесь в „Жокей-клубе“».　

Как хорошо вы все помните. А ведь прошло столько лет.　Я ждал звонка и записал наш разговор на магнитофон, надеясь впоследствии уличить Джорджа в шантаже. А он вместо этого прочитал мне мораль и предложил пожертвовать тысячу фунтов в Фонд помощи жокеям-инвалидам.　А что' было дальше? Неужели этим все и кончилось?　Нет. С тех пор Джордж всегда подмигивал мне на скачках.　

Я рассмеялся.　

Да, действительно, очень смешно, — согласился он. — Это все, что вы хотели узнать?　Не совсем. Вы могли бы мне помочь в одном деле. Для меня это очень важно.　Чем же?　Расскажите о связях Даны с поставщиками наркотиков.　Глупая девчонка. Я ее предупреждал — она не хочет слушать.　Захочет, и очень скоро. Ее еще можно спасти. И не только ее. — И я сообщил ему то, что счел нужным. Он выслушал меня внимательно. Когда я закончил, губы его дернулись в подобии улыбки, которую он не мог сдержать.　Джордж Миллейс, — сказал Виктор Бриггс, — мальчишка в сравнении с вами.　

Потом Виктор уехал, а я пешком через Даунс вернулся в Ламбурн.　

Странный человек. За последние полчаса я узнал о нем больше, чем за семь лет совместной работы, и все же он оставался загадкой. Тем не менее, я без особого труда получил от него все, чего добивался. Он предоставил мне возможность работать как и сколько хочу, и помог в другом, не менее важном деле. Я чувствовал: