Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

— Список у вас?

— Да.

— Садитесь, — сказал он, — приступим к переговорам.

— Простите, мы еще не можем говорить вполне определенно, — начала разговор Кларисса. — Нам остается выяснить еще один пункт. Имеете ли вы право заключать договор от лица тех, кто вас сюда послал?

— Да, — заявил Прасвилль.

— Через час после того, как я вам сообщу свои условия, я могу получить ответ?

— Да.

— И этот ответ будет исходить от правительства Елисейского дворца?

Прасвилль подумал мгновение и знаком подтвердил. Тогда Кларисса, побледнев, произнесла:

— Список двадцати семи будет передан вам в обмен на помилование Жильбера и Вошери.

Прасвилль вскочил:

— Что?! Сообщников Люпена?

— Да, их самых, — сказала она громко.

— Но это бессмысленно. Жильбер и Вошери приговорены к смертной казни.

— Да. А вы сделаете так, что их пошлют на каторгу, вот и все.

— Невозможно. Дело вызвало столько толков в обществе. Ведь они сообщники Арсена Люпена. Постановление суда известно всем.

— Ну и что же?

— Нет, мы решительно не можем идти против правосудия.

— У вас и не просят этого. Вас просят только заменить одно наказание другим. Помилование — вполне законный прием…

— Комиссия по помилованию уже ответила отказом.

— Да, но остается еще президент республики.

— Он тоже отказал.

— Пусть возьмет свой отказ обратно.

— Невозможно.

— Почему же?

— Нет никакой причины.

— Причина и не нужна. Правом помилования пользуются неограниченно, бесконтрольно. Без всяких доводов, без объяснений — это прерогатива высшей власти. Пусть президент воспользуется ею.

— Поздно уже. Все готово для казни. Осталось несколько часов.

— Вы только что сказали, что ответ можно получить через час.

— Но ведь это безумие, черт побери! Повторяю, это невозможно, просто физически невозможно.

— Значит, нет?

— Нет и нет. Тысячу раз нет.

— В таком случае нам остается только удалиться.

Она сделала шаг к двери, господин Николь последовал за ней.

Одним прыжком Прасвилль пересек им дорогу:

— Куда вы?

— Разговор окончен.

— Останьтесь, — сказал Прасвилль.

Он повернул ключ в двери и принялся ходить по комнате, опустив голову, с руками за спиной, затем открыл наружную дверь, ведущую в комнату его личного секретаря, и громким голосом отдал приказание:

— Господин Лартиг, позвоните в Елисейский дворец, скажите, что я прошу срочной аудиенции.

Закрыв дверь, он вернулся к Клариссе и сказал ей:

— Учтите, мое вмешательство ограничится только передачей вашего предложения.

— Раз оно будет передано — оно будет и принято.

Наступило долгое молчание, но в это время явился секретарь Прасвилля и сообщил, что ему будет дана аудиенция через час.

Когда секретарь вышел, Прасвилль возобновил прерванный разговор без всяких недомолвок:

— Думаю, что мы сойдемся. Но раньше, чем выполнить взятую на себя обязанность, мне нужны более подробные, более точные сведения. Где был спрятан список?

— В хрустальной пробке, как мы и предполагали, — ответила госпожа Мержи.

Прасвилль взволнованно зашагал по кабинету.

Люпен не спускал с него глаз.

— А хрустальная пробка? — спросил Прасвилль.

— В комнате Добрека, в его доме возле сквера Ламартин, на письменном столе, в предмете, за которым он вернулся к себе и который я отобрала у него вчера в воскресенье.

— И это было?..

— Не что иное, как пачка мэрилендского табака, которая валялась прямо на столе.

Прасвилль как будто окаменел. Затем он спросил:

— Итак, список у вас?

— Да.

— Покажите его мне.

Так как Кларисса колебалась, то он сказал:

— Ох, пожалуйста, не беспокойтесь. Список ваш, и я вам его верну. Но вы же должны понять, что я ничего не могу предпринять, пока сам не уверюсь в его достоверности.

Кларисса бросила на господина Николя взгляд, перехваченный Прасвиллем, и сказала:

— Пожалуйста.

Тот схватил листок с некоторым волнением, осмотрел его и почти сейчас же сказал:

— Да-да, я узнаю почерк кассира. И подписано председателем общества. Красная подпись. Вообще, у меня имеются и другие доказательства.

Он открыл свой несгораемый шкаф и достал из особой шкатулки маленький кусочек бумаги, который и поднес к левому верхнему углу листка:

— Она самая, оба оторванных края сходятся. Неопровержимое доказательство. Теперь остается проверить только качество папиросной бумаги.

Он сравнивал листок с имевшимся у него обрывком бумаги, затем достал из шкатулки один из почтовых листков и стал рассматривать его на свет: