Морис Леблан: Ожерелье королевы

Два или три раза в год в особо торжественных случаях графиня Субиз надевала на свою белую шейку «ожерелье королевы». Это было то знаменитое, легендарное ожерелье, которое придворные ювелиры Бемер и Боссанж предназначали фаворитке Людовика XV Дюбарри, которое кардинал Роган-Субиз намеревался поднести французской королеве Марии Антуанетте и которое авантюристка графиня де Ламот похитила однажды вечером в феврале 1785 года с помощью своего мужа и его сообщника. Собственно говоря, от этого ожерелья осталась только одна оправа. Впоследствии Гастон Субиз, племянник и наследник кардинала, отыскав ее, скупил те несколько бриллиантов, которые оставались у английского ювелира Джефриса, заменил пропавшие камни другими, меньшей ценности, но той же величины, и в конце концов ему удалось восстановить знаменитое похищенное ожерелье таким, каким оно вышло из рук Бемера и Боссанжа.

Этой исторической драгоценностью Субизы гордились в продолжение почти целого века. Несмотря на то, что различные обстоятельства значительно уменьшили их состояние, они согласились бы скорее изменить свой образ жизни, чем продать эту ценную реликвию. Граф Субиз берег его так же, как берегут жилище своих предков. Из предосторожности он прятал его в кладовой Лионского Кредита. Когда его жена собиралась надеть это ожерелье, он сам ходил за ним и на другой день относил обратно. В тот вечер на балу в посольстве графиня имела громадный успех. При электрическом свете бриллианты горели, как огни. Никто другой, кроме нее, не мог бы, казалось, носить с такой простотою и таким благородством эту парюру.

Когда они вернулись к себе в старинный отель, граф Субиз испытывал двойное торжество: он гордился настолько же своей женой, насколько — если еще не больше — драгоценной парюрой, которой в течение поколений славился его род. Его жена также чувствовала некоторое тщеславие. Она сняла с шеи ожерелье и протянула его своему мужу. Положив его в красный кожаный футляр с гербом кардинала, он прошел в соседнюю комнату, вернее, альков, примыкавший к спальне; единственная дверь, ведшая туда, находилась около их кровати. Он положил футляр с ожерельем на верхнюю полку между картонками от шляп и бельем. Затем закрыл дверь и разделся.

На другой день утром, в девять часов, граф встал, собираясь пойти перед завтраком в Лионский Кредит. Он оделся, выпил чашку кофе и спустился в конюшню. Сделав там некоторые распоряжения, он вернулся к жене.

Она еще не выходила из спальни и причесывалась. Граф прошел в соседнюю комнату. Через несколько секунд он совершенно спокойно спросил жену:

— Вы, вероятно, взяли его, мой друг?

— Что такое? Я ничего не брала.

— Вы его переложили?

— Я даже не открывала этой двери.

Граф появился в дверях совершенно расстроенный и пробормотал:

— Вы ничего не трогали?.. Кто же взял футляр?..

Она бросилась в альков, и оба начали вместе лихорадочно искать ожерелье, сбрасывая на пол картонки и белье. Между тем граф повторял:

— Все, что мы делаем, бесполезно. Я его положил здесь, вот на эту полку.

Они зажгли свечу, так как в алькове было довольно темно, и вынесли оттуда в спальню белье и все вещи, которые там лежали. Когда на полках уже ничего более не оставалось, они с отчаянием должны были сознаться, что знаменитое ожерелье королевы исчезло.

Дали знать в полицию. Комиссар, узнав все подробности, спросил:

— Уверены ли вы, граф, что никто не мог ночью пройти через вашу спальню?

— Вполне уверен, так как я сплю очень чутко. Кроме того, дверь этой комнаты запирается на задвижку.

— Нет ли другого хода, через который можно бы проникнуть в комнату?

— Там есть окно, но оно заставлено.

— Я хотел бы удостовериться…

Зажгли свечи, и комиссар обратил внимание на то, что окно только наполовину было заставлено сундуком, который, кроме того, не вплотную прикасался к оконной раме.

— Однако он стоит довольно близко к окну, — заметил граф, — и невозможно отодвинуть его, не произведя большого шума.

— Куда выходит это окно?

— На внутренний дворик.

— Сколько там этажей?

— Есть еще два, но в уровень с тем, в котором помещается прислуга, над двориком натянута очень частая сетка.

Осмотрев окно, они убедились, что оно было закрыто, следовательно, никто не пытался влезть в него со двора. Таинственный вор не мог уйти и через спальню: в таком случае задвижка двери, ведущей в альков, была бы отодвинута.