Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

Гроньяр вернулся раньше всех. В комнату Клариссы втащили огромную новую корзину. С помощью Клариссы и Гроньяра Люпен перетащил Добрека и посадил в корзину, немного наклонив ему голову, чтобы можно было закрыть корзину. Затем он открыл флакон, смочил маску, а Кларисса и Гроньяр в это время обложили депутата со всех сторон бельем и дорожными подушками.

— Превосходно, — заключил Люпен. — В такой упаковке можно смело объехать вокруг света.

Явился Балу:

— Автомобиль подан, патрон.

— Хорошо, отнесите корзину вниз.

Люпен прошел в соседнюю комнату, затворил вторую половинку двери, закрыл задвижку, затем вышел и спустился в лифте в контору отеля.

Там он заявил:

— Господин Добрек спешно отозван в Монте-Карло. Он просил меня передать вам, что вернется только послезавтра. Комнату просил оставить за ним, так как там все его вещи. Вот ключ.

Он спокойно ушел из гостиницы и в условленном месте нашел автомобиль. Кларисса беспокоилась:

— Нам ни за что не приехать в Париж завтра утром. Безумная надежда. Малейшее повреждение…

— Мы с вами поедем по железной дороге, это будет вернее, — успокоил он. — А Гроньяр и Балу приедут с Добреком завтра к шести-семи часам вечера автомобилем.

Перед отправлением поезда Люпен дал телеграмму Прасвиллю:

СУБЪЕКТ НАЙДЕН. ДОКУМЕНТ ДОСТАВЛЮ ЗАВТРА УТРОМ В ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ. СООБЩЕНИЕ НЕОТЛОЖНОЙ ВАЖНОСТИ. КЛАРИССА

Переезд на этот раз показался Люпену недолгим. Кларисса рассказала, как она провела последние дни, а Люпен объяснил ей свое неожиданное появление в комнате Добрека.

— Чуда не было, — сказал он. — Люди Добрека следили за нами, не подозревая, что мы в свою очередь следим за ними. Они-то и привели нас в отель, где жили вы и Добрек. Через десять минут я уже знал номера ваших комнат. Стучу слегка в вашу дверь. Ответа нет. А дверь заперта на ключ.

— Ну и?.. — спросила Кларисса.

— Ну и мы ее открыли. Итак, я вхожу в вашу комнату. Никого. Смежная же дверь полуоткрыта. Я проскальзываю к ней. Теперь только портьера отделяла меня от вас, от Добрека, от пачки табака на камине, которая сразу привлекла мое внимание.

— Она была уже вам знакома?

— Расследование в рабочем кабинете Добрека в Париже заставило меня заметить исчезновение этой пачки. Не просто ли? А? И в то же время как хитро. Как могло прийти в голову мне или кому-нибудь другому срывать запечатанную бандероль со штемпелем государства, зарегистрированную отделом косвенных налогов? Подумайте только.

В восемь часов утра они приехали в Париж.

Дома, на площади Клиши, Люпена ожидали две телеграммы. Одна, от Балу, отправленная накануне из Авиньона, сообщала, что все идет благополучно и что в условленное время они надеются быть на месте. Другая, от Прасвилля, была помечена Гавром и адресована Клариссе:

НЕВОЗМОЖНО ВЕРНУТЬСЯ ЗАВТРА, УТРОМ В ПОНЕДЕЛЬНИК ЖДУ У СЕБЯ В КОНТОРЕ В 5 ЧАСОВ.

— Пять часов, как поздно.

— Прекрасное время, — уверил Люпен.

— Однако если…

— Если, хотите вы сказать, приговор будет приведен в исполнение завтра утром? Не бойтесь, приговор не будет приведен в исполнение.

— Газеты сообщают…

— Ничего значительного они не сообщают. Единственно важное — это наше свидание с Прасвиллем.

Он достал из шкафа флакончик и, положив руку ей на плечо, сказал:

— Растянитесь на кушетке и выпейте несколько глотков этого напитка.

— Что это такое?

— Средство, которое заставит вас забыться на несколько часов, заснуть.

Она уступила его просьбам, покорно улеглась на кушетке и закрыла глаза. Через несколько минут она уже спала.

Люпен позвонил слуге.

— Давай скорее газеты.

Люпен поспешно развернул одну из них и тотчас же увидел следующие строки:

«Сообщники Арсена Люпена Жильбер и Вошери будут казнены завтра утром. Господин Дейблер посетил работы по сооружению эшафота».

В полдень Люпен получил от Балу депешу из Лиона:

«Все благополучно. Посылка прибудет без повреждений».

В три часа Кларисса проснулась. Спокойный вид Люпена утешил ее.

В десять минут пятого они ушли.

Секретарь Прасвилля, предупрежденный своим начальником по телефону, провел их в контору и попросил подождать.

Ровно в пять часов Прасвилль поспешно вошел и сразу воскликнул: