Рекс Стаут - Три двери смерти

Гас подчинился. Достав из ящика стола блокнот и карандаш, он принялся за работу. Рисовал он быстро. Не успели мы оглянуться, как он вырвал из блокнота два листа бумаги, встал и протянул их Вулфу со словами:

– Я не нарисовал лестницу с черного хода, которая ведет в спальню супругов Имбри, но туда также можно попасть и по маленькому коридорчику на втором этаже.

Вулф кинул взгляд на листки, сложил их и, сунув в карман, с признательностью в голосе произнес:

– Спасибо, сэр. Вы оказали нам…

Его оборвал донесшийся с крыльца звук тяжелых шагов. Не став дожидаться стука, я встал и направился к двери, намереваясь ее открыть. Впрочем, стука и не последовало. Вместо него мы услышали звук ключа, вставленного в замочную скважину. Щелкнул замок, дверь распахнулась, и в коттедж вошли двое мужчин.

Это были лейтенант Нунан и еще один полицейский – рядовой в форме.

– Кем, черт подери, вы себя возомнили?! – свирепо произнес лейтенант.

Гас вскочил. Я повернулся в сторону вошедших. Вулф не сдвинулся с места и сказал:

– Полагаю, мистер Нунан, ваш вопрос был риторическим. Но если…

– Молчать! Я, черт подери, прекрасно знаю, кто вы такой! Вы бродвейский хлыщ, который приперся к нам в Уэстчестер и решил тут установить свои законы. А ну-ка убирайтесь вон отсюда! Вон, я сказал! И пошевеливайтесь!

– Мистер Питкэрн разрешил мне…

– Черта с два он вам разрешил! Он только что позвонил мне. И ничего вы из этого коттеджа не возьмете. Может, вы и заставили плясать под свою дудку полицию Нью-Йорка и даже нашего прокурора с ребятами из округа, только со мной такой номер не пройдет. Сами пойдете или вам помочь?

Обхватив руками подлокотники кресла, Вулф подался вперед, грузно поднялся, бросил:

– Пойдем, Арчи, – надел пальто, шляпу, взял трость и двинулся к выходу, но у порога обернулся и мрачно произнес: – Надеюсь, мы еще встретимся, мистер Требл.

Желая спасти Вулфа от еще большего унижения, я поспешил раскрыть перед ним дверь, чтобы он сам не тянулся к дверной ручке. Оказавшись на улице, я достал из кармана фонарик, включил его и первым двинулся по тропинке.

Пока мы шли по той дорожке, уже в четвертый раз за день, мне хотелось сказать очень многое, но я счел за лучшее прикусить язык. Во-первых, за нами по пятам следовали Нунан и его приятель, а во-вторых, раз уж сам Вулф решил сдаться и отступить, то мне оставалось только с этим смириться. Когда мы вышли из хвойной рощи, я направил было луч света на теннисный корт, но Вулф недовольно заворчал, и впредь я подсвечивал только тропинку.

Наконец под нашими ногами захрустел гравий. Тяжело ступая, Вулф направился к машине. Когда я открыл перед ним заднюю дверцу, Нунан, стоявший справа от меня, заявил:

– Цените мою доброту. Я мог бы позвонить окружному прокурору и добиться разрешения задержать вас как важных свидетелей, но, как видите, не стал этого делать. Сейчас мы пойдем в свою машину. Доберетесь до въезда в имение – остановитесь и подождите нас. Мы пристроимся вам в хвост и проводим до границы округа. И не вздумайте возвращаться обратно: ни сегодня ночью, ни когда-либо еще в будущем. Ясно?

Ответа не последовало. Я захлопнул за Вулфом заднюю дверцу, открыл переднюю, сел за руль и включил зажигание.

– Я спрашиваю, вам ясно? – рявкнул лейтенант.

– Да, – ответил Вулф.

Полицейские отошли в сторону, а я медленным ходом двинул машину вперед. Когда мы добрались до въезда в имение, я остановил автомобиль. Дежуривший там помощник Нунана осветил нас фонариком, но ничего не сказал.

– Сейчас я сверну направо и поеду на север, – бросил я Вулфу через плечо, – до Брустера всего десять миль, а это уже другой округ – Патнам. Нунан велел нам уехать из этого округа, но он же не уточнил, куда именно.

– Поворачивай налево и езжай в Нью-Йорк.

– Но…

– Не спорь, Арчи.

Дождавшись, когда полицейский автомобиль пристроится за нашим, я выехал на шоссе и свернул налево. После того как мы преодолели несколько миль, Вулф проговорил:

– Даже не пытайся его дразнить. Никаких проселочных дорог, гонок по пересеченной местности и резких торможений. Это будет безрассудным, неоправданным риском. Этот человек невменяем. Он маньяк и способен на все, что угодно.

Я ничего не сказал в ответ, поскольку и сам был того же мнения. Нас скрутили в бараний рог, и сейчас лучше не рыпаться. Я выбрал оптимальный маршрут следования до Хоторн-серкл. Там, все еще с преследователями, висящими у нас на хвосте, я свернул на Сомилл-Ривер-парквей. Часы на приборной панели показывали без четверти семь вечера. Больше всего меня беспокоило то, что я не видел выражения лица Вулфа. Если он ломал голову над разгадкой преступления, то есть работал, значит все было прекрасно. Если же просто дергался и переживал, страшась дополнительных опасностей, которые сулила нам поездка на автомобиле в темное время суток, – это, наверное, тоже было не так уж и плохо. Но если Вулф мечтал поскорее вернуться домой и больше ни о чем другом не думал, это означало, что мне нужно как можно скорее с ним поговорить и привести его в чувство. Я ничего не имел против беседы, но вот беда: я не знал, что сейчас у Вулфа на уме. Вплоть до этого момента я даже не подозревал, как для меня важно видеть его широкое мясистое лицо.