Рекс Стаут - Познакомьтесь с Ниро Вульфом

Вульф направил на меня палец:

– Стиль легче распознать по предложению, нежели по одному слову. Устранение со сцены сумки для гольфа было последовательным, храбрым и решительным поступком, в то время как визит к нам – хоть и последовательным, но отчаянным.

Я заметил:

– В ядах хорошо разбираются врачи.

– Да. Тот, с которым мы имеем дело, доктор Брэдфорд, весьма непоколебим. Сегодня мне три раза сообщили, что он слишком занят, чтобы подойти к телефону. Судя по всему, подобного можно ожидать и в дальнейшем. Собираешься продолжить с утра?

Я кивнул:

– Сначала, пожалуй, наведаюсь в клуб, потом к коронеру. Затем вернусь в город и посещу кабинет доктора Брэдфорда. Жаль, что старый Кимболл в отлучке. Хотелось бы покончить с этой четверкой. Как думаете, не порадовать ли Сола Пензера поездкой в Чикаго?

– Она обойдется в сотню долларов.

– Не так уж и много от куска в пятьдесят штук.

Вульф покачал головой:

– Ты мот, Арчи. И излишне дотошен. Давай-ка сначала удостоверимся, что убийца не отыщется в пригороде.

– Ладно. – Я встал и потянулся. – Спокойной ночи, сэр.

– Спокойной ночи, Арчи.

На общественной дороге имелось место, откуда клуб «Грин медоу» был виден как на ладони, правда на значительном расстоянии. Чтобы добраться до этой точки, требовалось свернуть с шоссе в лесок, а по выезде из леска пропетлять по низине. Владения клуба тоже включали в себя рощицу, расположенную на вершине небольшого холма. С одной его стороны размещалось несколько теннисных кортов и открытый бассейн, со всех прочих в разных направлениях расходились ровные фервеи с аккуратными первыми метками, песчаными ловушками-бункерами различных форм и размеров и яркими бархатистыми коврами лужаек с лунками. Тут было два поля на восемнадцать лунок. Четверка Барстоу играла в гольф на северном, длиннейшем из них.

Приехав в клуб, я не застал там инструктора, который ужинал с нами у Вульфа вечером в понедельник, и до одиннадцати его не ожидали, так что я мог сослаться лишь на вчерашний звонок Ларри Барстоу, рекомендовавшего нас распорядителю. Тот оказался весьма любезен и отвел меня к старшему над носильщиками. Двое мальчиков, с которыми я хотел поговорить, по будням в клубе не появлялись, потому что в их школах еще шли занятия, а двое других с раннего утра трудились где-то на площадках. Я прослонялся примерно с час в поисках кого-нибудь, кто снабдит меня информацией, заслуживающей отметки в блокноте, однако в этом отношении все попадавшиеся мне навстречу были не полезнее племени эскимосов. Я запрыгнул в родстер и двинул в Уайт-Плейнс.

Офис коронера располагался в том же здании, что и андерсоновская контора, где я шестью днями ранее пытался найти применение деньгам Вульфа, и, проходя мимо двери с надписью «Окружной прокурор» на стеклянной панели, я не преминул показать ей язык. Коронер отсутствовал, но, к счастью, в офисе подписывал документы врач, который как раз и производил вскрытие Барстоу. Еще утром, перед отъездом из дома, я позвонил Саре Барстоу. И теперь патологоанатом сообщил мне, что с ним связался по телефону Лоренс Барстоу и предупредил о визите мистера Гудвина, представляющего интересы семьи Барстоу. Я подумал, что еще до конца расследования этот негодник, пожалуй, и шины мне будет накачивать.

Однако ушел я несолоно хлебавши. Все, что врач смог мне сообщить, я уже читал три дня назад в газетах, за исключением вороха медицинских терминов, которые газеты даже не пытались воспроизвести из опасения спровоцировать забастовку наборщиков. Я вовсе не брезгую специальными терминами, ибо знаю, что многое без них не выразить, но пространные разъяснения врача сводились просто-напросто к тому, что об убившем Барстоу яде ничего конкретного сказать нельзя, потому что его так и не смогли выявить. В нью-йоркскую лабораторию отправили дополнительные образцы тканей, но отчета пока еще не поступило. Иглу изъял окружной прокурор и, должно быть, отдал на экспертизу в какое-то другое место.

– Так или иначе, – подытожил я, – он скончался никак не от преклонного возраста или каких-нибудь естественных причин? Его точно отравили? Смерть была насильственной?

Врач важно кивнул:

– Безусловно. Нечто необыкновенно смертоносное. Гемолиз…

– Да-да, конечно. Строго между нами, что вы думаете о враче, который, став свидетелем подобной скоропостижной кончины, констатирует коронарный тромбоз?

Он застыл, словно его самого вдруг постигло трупное окоченение, только гораздо быстрее.